Наука. Общество. Оборона. 2023. Т. 11. № 1. С. 3–3. 

Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2023. Vol. 11, no. 1. P. 3–3.

УДК: 316.4

DOI: 10.24412/2311-1763-2023-1-3-3

Поступила в редакцию: 20.10.2022 г.

Опубликована: 24.01.2023 г.

Submitted: October 20, 2022

Published online: January 24, 2023 

Для цитирования:  Камкин А.К. Конфликт идентичностей как маркер разделенных обществ на Балканах (на примере Сербии, Черногории и территории Косово) // Наука. Общество. Оборона. 2023. Т. 11, №1(34). С. 3-3. 

https://doi.org/10.24412/2311-1763-2023-1-3-3.

For citation:   Kamkin A.K. Conflict of identities as a marker of divided societies on the Balkans based on example of Serbia, Montenegro and Kosovo. – Nauka. Obŝestvo. Oborona = Science. Society. Defense. Moscow. 2023;11(1):3-3 (In Russ.). 

https://doi.org/10.24412/2311-1763-2023-1-3-3.

Конфликт интересов:  О конфликте интересов, связанном с этой статьей, не сообщалось.

Conflict of Interest: No conflict of interest related to this article has been reported.

    

© 2023 Автор(ы). Статья в открытом доступе по лицензии Creative Commons (CC BY). https://creativecommons.org/licenses/by/4.0/ 

© 2023 by Author(s). This is an open access article under the Creative Commons Attribution International License (CC BY)

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Оригинальная статья

КОНФЛИКТ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ КАК МАРКЕР РАЗДЕЛЕННЫХ ОБЩЕСТВ НА БАЛКАНАХ 

(НА ПРИМЕРЕ СЕРБИИ, ЧЕРНОГОРИИ И ТЕРРИТОРИИ КОСОВО)

Александр Константинович Камкин ¹ 

 ¹ Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова

Российской академии наук,

г. Москва, Российская Федерация,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3717-8545, e-mail: alexander.kamkin@yahoo.com 

Аннотация: 

Статья посвящена корреляции конфликта идентичностей и разделенных обществ в государствах, возникших на руинах бывшей Югославии – Сербии, Черногории и территории Косово. Выбор этих трех кейсов обусловлен сложным переплетением конфликтов идентичностей и разными подходами к самой политике идентичности. Автор проводит сравнительный анализ различных типов идентичностей в Сербии, Черногории и непризнанном крае Косово, а также их исторического контекста. В статье дается анализ нынешнего состояния обществ в этих странах и основных направлений конфликтов идентичностей. Автор делает вывод о высокой степени мифологизации политической и культурной идентичности в рассматриваемых обществах. При этом различия в содержании и взаимный антагонизм «политической мифологии» разных полюсов разделенных обществ ведут к разделению и конфликту идентичностей и в свою очередь к более глубокому разделению общества. По мнению автора, в трех разных объектах исследования политические идентичности формировались различными путями и под влиянием различных внутренних и внешних факторов. В Сербии альтернативные социалистической югославской идентичности формировались в условиях дезинтеграционных процессов, как реакция на кризис государственности, в то же время в Черногории и непризнанном крае Косово альтернативные сербской идентичности формировались во многом «сверху», под влиянием политического курса на сепаратизм, проводимого властями этого государства/края. В статье проводится в качестве основной мысль, что феномен разделенных обществ в балканских государствах в большой степени обусловлен спецификой конфликтов национальных интересов, трансформирующихся в конфликты идентичностей. 

Ключевые слова: разделенные общества, идентичность, конфликт идентичностей, СФРЮ, Балканы, Сербия, Черногория, Косово, Косовский завет, Косовская битва, небесная Сербия, Й. Тито, С. Милошевич, И. Ругова, А. Вучич, М.Джуканович, НАТО, ЕС

ВВЕДЕНИЕ

Понятие идентичности и конфликта идентичностей является предметом пристального изучения экспертным сообществом России и зарубежных стран. Будучи сферой междисциплинарного изучения, различные варианты идентичности – культурная, религиозная, социальная, государственная и прочие. Феномен идентичности, государства, разделенного общества глубоко изучен в трудах крупных российских ученых – Семененко И.С., Пантина И.В., Мелешкиной Е.Ю., Кудряшовой И.В. и др. (1).  

Государства, образовавшиеся на осколках бывшей СФРЮ, представляют собой яркий пример этого феномена, поскольку их история последних 30 лет – это процесс обретения самих себя, роста национализма и попыток его преодоления, формирования идентичности и конфликта разных идентичностей как в рамках одного государства, так и в межгосударственных отношениях. Конфликт идентичностей является ярким показателем разделенных обществ, и сглаживание этих конфликтов является неминуемым условием устойчивого общественного развития. Современные Балканы представляют собой яркий пример «сложносоставной, гибридной природы социальных размежеваний и конфликтов» [20, 140]. Процессы выстраивания новых (старых) идентичностей в этом регионе в конце XX – XXI вв. приводили к целой череде межнациональных и межрелигиозных конфликтов.

Целью статьи является сравнительный анализ современной политики идентичности в Сербии, Черногории и Косово, а также выявление основных факторов, обусловивших возникновение и развитие конфликтов идентичностей в этих балканских обществах. В качестве методологии исследования в статье использован сравнительный политический анализ, евент-анализ, идентитарный подход. 

СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ПРЕДМЕТА ИЗУЧЕНИЯ

Для раскрытия проблематики необходимо дать исторический обзор основных событий, разворачивавшихся на территории этих территориальных образований. 

Балканы всегда были наиболее сложным в плане конфликтологии регионом Европы, где соприкасались различные конфессии, интересы великих держав, сил влияния. Вдобавок к этому данный регион имеет очень сложную историю, а кровопролитные конфликты в Боснии и Косово в 1991 – 1999 гг., где страны Запада полностью заняли антисербскую позицию, до сих пор считаются скорее замороженными, чем решенными. Так, конфликт в Боснии был приостановлен фактически военным вмешательством НАТО против боснийских сербов, и принуждением сторон к подписанию Дейтонского мирного соглашения. В результате получилась крайне хрупкая политическая конструкция, где властные полномочия распределены между хорватами, сербами и босняками. При этом каждая из сторон конфликта была не удовлетворена фактическими результатами его разрешения. 

Особым путем в ходе распада СФРЮ пошла Черногория, которая до 2006 г. находилась в едином государстве с Сербией, но еще с конца 1990-х гг. проявляла все больше стремлений к автономии, что выражалось в отказе от единой валюты – югославского динара (2000 г.). Помимо валютного барьера, республика ввела также таможенный, ее власти с практически бессменным еще со времен СФРЮ премьер-министром М. Джукановичем стали проводить курс на самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику [12].  

Что касается Косово, то после окончания Второй мировой войны новое социалистическое правительство СФРЮ предоставило этому региону статус автономной области в составе Сербии (вошло в состав сербского государства после Балканских войн 1912 – 1913 гг.), в 1963 году область получила статус автономного края. С 1974 г. Косово обладало широкими административными полномочиями, за исключением права выхода из состава Югославии. Одновременно с этим шел быстрый процесс изменения демографической картины региона. Из большинства (до начала Второй мировой войны) сербы быстро превращались в национальное меньшинство. Основных причин было три – значительно более высокая рождаемость в албанских семьях, массовое переселение албанцев из соседней Албании, которые бежали от диктаторского режима Э. Ходжи, а также фактический запрет сербам, бежавшим от албанского геноцида, устроенного в 1941 – 1945 гг. в этом крае, возвращаться в свои родные места. К началу 1980-х годов доля албанского населения в Косове достигла 77% (при населении 1,5 млн. человек) [8].

Косовские албанцы к началу 1980-х гг. не довольствовались одной автономией. Беспорядки и вооруженные столкновения в этой провинции начались еще в начале 1980-х гг. В частности, в газете «Süddeutsche Zeitung» за 17.03.1999 г. говорилось: «Спустя год после смерти Тито, в 1981 г. имели место беспорядки, местами закончившиеся кровопролитием. Демонстранты требовали статуса равноправной республики. Часть косовской политической верхушки заговорила о независимости» [30, 6]. В марте 1989 г. сербский парламент ограничил автономию Косово до чисто формального уровня. Многие албанцы восприняли это как объявление войны. В том же году лидер Сербии С.Милошевич, выступая на митинге, посвященном 500-летию Косовской битвы, во всеуслышание заявил, что более никто не посмеет обижать сербов в Косово. Было очевидно, что он имел в виду именно албанцев. 

С начала 1990-х гг. Косово и Метохия были ареной разгула албанского сепаратизма. Причем выступления албанцев резко активизировались с началом конфликта в Боснии. И, как по заказу, примерно в то же время начала свою деятельность пресловутая «армия освобождения Косово», активно финансируемая из-за рубежа. Одновременно лидеры косовских албанцев отвергали все мирные предложения, в частности посредничество Греции и Албании в 1997 году. Лидер косовских албанцев Ибрагим Ругова, провозгласивший себя еще в 1992 г. президентом Косово, не только отверг посредничество Греции, но и заявил, что премьер Албании Нано вообще не вправе вести подобные переговоры. 

Одновременно с этим постоянно расширялась деятельность боевиков из АОК, а также рос поток инсинуаций в адрес югославских властей в мировых СМИ, сваливающих всю вину за происходящее на режим С. Милошевича. 

Основным оправданием своих действий идеологи НАТО считали «гуманитарную катастрофу», разыгравшуюся в Косово якобы в результате этнических чисток. Известный американский лингвист и культуролог Н. Хомский писал в своей книге «Государства – изгои. Право сильного в мировой политике»: «Как замечает в газете "Washington Post" Бартон Геллман…"один неоспоримый аспект почти всех других альтернатив" бомбардировкам Сербии – это "унижение НАТО и Соединенных Штатов"» [22, 51].

Но с момента начала натовских ударов стало ясно, что они направлены прежде всего на подрыв военной, экономической и информационной безопасности Югославии. Бомбежкам подвергались старинные монастыри в Грачанице, в Пече (сербская патриархия) и пр. Кстати, в Косово под натовскими бомбами погибли и сотни мирных албанцев. Достаточно вспомнить расстрел колонны албанских беженцев натовскими самолетами, принявшими телеги и тракторы за танки. Тогда погибло 87 человек и 70 было ранено [29, 86].

После занятия контингентом НАТО акты насилия албанских террористов против жителей – не албанцев приняли характер настоящей бойни. Вот некоторые свидетельства того:

«В городе Исток на северо-западе Косово, где дислоцированы 1200 миротворцев из испанского контингента КФОР, боевики АОК зверски убили еще четырех сербов… Один из командиров испанских миротворцев осмелился высказать: "АОК действует так, потому что знает: если тут не останется ни одного серба, то и независимость Косово станет неотвратимой"» [10].

Аналогично рассуждал и Ноам Хомский в своей книге «Новый военный гуманизм». В ней он рассматривает не только аспекты кризиса в Косово, но и радикальное изменение всей системы международных отношений, зиждившейся на уставе ООН. Не защищая С. Милошевича и его режим, автор, тем не менее, выражает сочувствие сербскому народу. По его мнению, сербы были «наказаны» творцами нового мирового порядка только за то, что «Сербия остается последним независимым игроком в Европе» [24, 109]. 

Таким образом, в марте - июне 1999 г. без резолюции ООН странами НАТО была проведена военная интервенция против Югославии с целью прекращения операции ВС и полиции страны против боевиков АОК. В соответствии с резолюцией СБ ООН № 1244 от 10 июня 1999 года, в Косово был введен режим управления ООН, на территорию края вошли миротворческие силы KFOR (Kosovo Force). Установление по факту власти АОК вызвало миграцию национальных меньшинств региона (сербов, горанцев и цыган) в Сербию. В 2004 г. были проведены выборы, в ходе которых президентом был избран Ибрагим Ругова – политик, с именем которого был связан самый острый период конфликта в 1998 – 1999 гг.

В 2008 г. Косово при дипломатической и фактически военной поддержке США объявило в одностороннем режиме о независимости, которую впоследствии признали 114 государств. Представители Сербии в ответ на это обратились в Международный суд ООН, который в 2010 г. определил, что действия Приштины соответствовали нормам международного права [7, 240]. В свою очередь, правительство Сербии, начиная с самопровозглашения Косово, последовательно заявляет о непризнании этой территории Белградом. Последний раз такое заявление сделал президент страны А. Вучич 9 сентября 2022 года [4].

Напомним, что Парламент Косово объявил о независимости Косово в одностороннем порядке 17 февраля 2008 года. За провозглашением независимости последовали массовые протесты сербского меньшинства, жестко подавленные оккупационными силами НАТО. 15 ноября 2009 г. в Косово состоялись первые с момента объявления независимости края муниципальные выборы. Победу на них одержала Демократическая партия Косова премьер-министра страны Хашима Тачи (бывший полевой командир, обвиняемый властями Сербии в многочисленных военных преступлениях, который был, однако, оправдан Гаагским трибуналом из-за отсутствия доказательств). 1 декабря 2009 г. в Международном суде в Гааге начались слушания о законности одностороннего провозглашения независимости Косово. 22 июля 2010 г. Международный суд ООН признал законность решения властей Косово о провозглашении независимости от Сербии (2). 

19 апреля 2013 г. в Брюсселе премьер-министр Сербии Ивица Дачич и премьер-министр Косово Хашим Тачи парафировали соглашение о принципах нормализации отношений. Однако, по факту оно не соблюдалось албанской стороной. В последние годы ряд вооруженных провокаций администрации края поставили албанцев и сербов фактически на грань войны. Президент Сербии А. Вучич, который пытается соблюсти хрупкое равновесие интересов сохранения хороших отношений с Россией и курса на вступление в ЕС, приложил большие усилия для недопущения перерастания конфликта в горячую фазу, однако, он в любой момент может выйти из-под контроля. В этой связи российский исследователь П.Е. Кандель очень точно охарактеризовал Балканы как регион, где запрос на националистическую риторику актуален со всех сторон замороженного конфликта [9].

Вдобавок к этому, правительство в Тиране не оставляет планов создания «великой Албании», включающей заселенную албанцами области Македонии, а также южной Сербии, заселенной славянами-мусульманами. 

В 2017 – 2018 гг. в Косово обострилась ситуация. Албанские власти, руководители которых преимущественно представляют собой бывших полевых командиров АОК, как бы соревновались между собой в агрессивных высказываниях и демаршах против сербского меньшинства в крае. В сентябре 2018 г. власти самопровозглашенной республики пошли на очередное обострение ситуации. Подразделение косовского спецназа полиции Косово ROSU (Regional Operational Support Unit) 29 сентября 2018 года заняло ГЭС «Газиводе», расположенную на севере края в населенной сербским меньшинством области [7, 236]. Это послужило поводом для президента Сербии А. Вучича привести вооруженные силы страны в полную боеготовность. Регион был в полушаге от нового конфликта. Спустя буквально несколько дней сербский президент А. Вучич провел переговоры с президентом России и консультации по данному вопросу, а еще спустя некоторое время глава Еврокомиссии Жан-Клад Юнкер высказался о необходимости скорейшего вступления в ЕС всех балканских государств с целью недопущения перерастания замороженных конфликтов в горячую фазу [7, 236]. 

Крайний раз ситуация на границе Сербии и Косово обострилась до степени угрозы начала боевых действий в августе 2022 г., когда власти края в одностороннем порядке ввели запрет на проезд через границу автомобилям с номерами и документами, выданными Сербией. Речь идет о косовских сербах из северных муниципалитетов Косово, которые не признают независимость Приштины от Белграда. К границе с обеих сторон были стянуты войска, на улицах населенных преимущественно сербами косовских городов люди строили баррикады. При посредничестве ЕС вопрос введения запрета на сербские документы удалось отодвинуть до сентября 2022 года. 27 августа Белград и Приштина пришли к соглашению о статусе документов, но окончательного решения этой проблемы, которую Приштина специально раздувает, пока нет. В качестве своего рода резюме этой фазы конфликта президент А. Вучич заявил, что «Сербия никогда не признает независимость Косово» [16]. 

Необходимо понимать, что в этой ситуации у самого А. Вучича очень мало места для политического маневра. ЕС вынуждает Белград признать независимость Косово, ставя это условием для евроинтеграции. 

Для Сербии вопрос Косово и (не)признания является системообразующим как во внешней, так и во внутренней политике. Согласно конституции Сербии, территория Республики Косово является частью Республики Сербия и входит в её состав как Автономный край Косово и Метохия. Однако, фактически Косово властями Сербии не контролируется. Часть Косово, населённая преимущественно сербами, по факту не подчиняется властям в Приштине. 

Помимо напряженности внутри данного региона, косовский фактор оказывает существенное влияние на разделение обществ в соседних странах – Сербии и Черногории. В самой Сербии даже существует культурно-политический термин «Косовский завет» (см. ниже), воплощающий в себе отношение сербского общества не только к проблеме принадлежности этого края, но и к роли Косово в истории и духовном коде сербского народа.

ОСОБЕННОСТИ РАЗДЕЛЕННОГО ОБЩЕСТВА В СЕРБИИ, ЧЕРНОГОРИИ И КОСОВО

Что касается феномена разделенного общества во всех этих трех образованиях, то основные линии разделения пролегают по границам идентичностей – национальной, религиозной, политической, языковой.

Национальную идентичность характеризуют такие основные атрибуты, как общность и отличительность. В.В. Кочетков справедливо отмечает, что «общность является отражением внутренней оценки национальной идентичности, она определяет уровень однородности нации (ее формирование происходит за счет мифов и представлений об истории своей страны, ее территории, языке и религии). Отличительность определяет схожесть или различия одной нации от других» [11, 7]. По сути, формирование как общности, так и отличительности основано зачастую на политических и исторических мифологемах и представлениях об истории своей страны, ее территории, языке и религии.

Если во времена Й. Тито в СФРЮ формировалась единая югославская многоконфессиональная идентичность (аналогично СССР), то со смертью лидера социалистической Югославии, одновременно с началом центробежных процессов в политике, все более заявляли о себе проявления национализма и этносепаратизма (Хорватия, Словения, Косово). Иными словами, единая югославская идентичность была основана вокруг идеи общности (пусть и порой искусственной), то идентичности отдельных государств - бывших республик СФРЮ основаны преимущественно (в Сербии в меньшей степени) на идее отличительности. 

ИДЕНТИЧНОСТИ И РАЗДЕЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА В СЕРБИИ

В самой Сербии, начиная еще с начала распада СФРЮ, существует, как минимум, три основных типа политической идентичности. Среди них следует выделить следующие.

1. Национально-патриотическая идентичность

В Сербии зарождение посттитовской национально-патриотической идентичности стало проявляться в прежде всего в интеллектуальной среде, одним из первых сербских национальных интеллектуалов стал Драгош Калайич, написавший еще в 1968 г. книгу «Руины», а в 1971 г. книгу «Точка опоры (Реабилитация структуры интегрального человека)» (3), которая, по словам Ильи Числова, «стала символом нового…взгляда на мир в сознании патриотической интеллигенции, попыткой найти свой собственный путь в пучине мировых катаклизмов, минуя и Сциллу социализма, и Харибду либерального капитализма» [15].

Ближе к знаковому 1989 году – 500-летию Косовской битвы, в Сербии все чаще стала подниматься тема национального возрождения, знаковым стал меморандум о положении сербского народа, выпущенный в 1986 г. Сербской Академией Наук и Искусств. Он вызвал широкую дискуссию в обществе и, по мнению некоторых исследователей, фактически стал прологом распада страны [6, 130].

Пожалуй, наиболее знаковым шагом в этом отношении стала речь сербского лидера Слободана Милошевича, которую он произнес 28 июня 1989 г. на Косовом поле, знаковом для всех сербов. В ней он заявил о возможности в будущем вооруженных сражений ради национального возрождения Сербии. Национально-патриотической частью сербского общества это было воспринято как сигнал к построению великой Сербии, меньшинствами, прежде всего, албанским, –- как объявление войны (которая, впрочем, уже давно подспудно шла).

С начала войны в Хорватии и Боснии общественное сознание Сербии начало стремительно отходить от единой югославской идентичности (то же самое происходило и во всех других республиках бывшей СФРЮ) в сторону национально-патриотической и православной идентичности. Стали одна за другой появляться организации националистического толка – возрожденное движение сербских четников в виде Сербской радикальной партии Воислава Шешеля, организация «Белые орлы» режиссера Драгослава Бокана и др. Вплоть до цветной революции 2000 г., которая привела к свержению Слободана Милошевича, тема гражданского милитаризма и этнонационализма была в сербском обществе в целом доминирующей. Основой национально-патриотической идентичности в Сербии является идея «небесной Сербии» и Косовского завета. Основное содержание первого явления дал основной идеолог сербских национал-патриотов Драгош Калайич. Это своего рода трансцендентальное единство ныне живущих и живших в прошлом поколений сербов, объединенных едиными ценностями и сплоченных единой традицией (говоря современным научным языком, идентичностью). Что же касается Косовского завета, то он представляет собой одну из основных мифологем сербской культурной и политической идентичности. Поскольку Косово было колыбелью сербского государства и культуры еще с раннего средневековья, то Косово, согласно этой доктрине, может принадлежать только сербам. Данный политический императив проводился сербской политикой на протяжении последних десятилетий, а сейчас служит одной из точек разделения общества (консервативной и либеральной его частей).

Показательно, что Косовский завет в современном сербском во многом реанимировал сам С. Милошевич в процессе трансформации политической идентичности и разделения общества в 1980-х гг. Заявив фактически о своей поддержке сербов в конфликте с косовскими албанцами в своем знаменитом выступлении на Видовдан в 1989 г. (4), он одной фразой закончил существовавший со времен Й. Тито принцип борьбы государства с любыми проявлениями национализма. (Й. Тито в этом отношении не делал поблажек никому, подавив и выступления хорватских националистов в Загребе, и протесты студентов в Белграде в 1970-х гг.). Как верно отметил журналист Егор Сенников, «пообещав защиту сербам, он (С. Милошевич. – А.К.) показал всем остальным народам Югославии, что старые правила игры, когда вненациональный федеральный центр боролся с любыми проявлениями национализма, больше не действуют» [13]. Таким образом, С. Милошевич вполне обоснованно считается одним из инициаторов (хотя далеко не первым и отнюдь не самым активным) распада СФРЮ.

2. Либерально-проевропейская идентичность или «вторая Сербия»

Параллельно существовала и активно развивается в последние два десятилетия и альтернативная проевропейская политическая и культурная идентичность. Изначально она была представлена разрозненной сербской оппозицией времен правления С. Милошевича, которая придерживалась прозападных, продемократических и антиавторитарных принципов. Как отмечает сербский исследователь Марко Живкович, эта оппозиция «была предельно расплывчатой и включала в себя удивительно непохожих людей – от диссидентов еще социалистических времен до ультрарадикальных националистов, считавших Милошевича циничным популистом, от социал-демократов до гражданских активистов» [13].

После свержения режима С. Милошевича к власти пришли именно представители «европейской Сербии» во главе с президентом страны В. Коштуницей. Первые годы правления демократов ознаменовались помимо выдачи С. Милошевича в Гаагу множеством разоблачений предыдущей власти, политическими убийствами (убийство лидера сербских сил самообороны в Боснии, «Тигров», Желько Аркана Ражнатовича, убийство либерально настроенного премьера З. Джинжича), выдачей многих сербских полевых командиров времен боснийской войны и генералов ЮНА, которых Запад обвинял в военных преступлениях. Одновременно с этим по факту отторгнутое у Сербии Косово оказалось под контролем бывших боевиков АОК, ставших местными политическими лидерами (Хашим Тачи, Харадинай и пр.). Параллельно с этим шел процесс мягкого отделения Черногории от Сербии, где власть прочно взяли в свои руки прозападные силы во главе с бывшим союзником С. Милошевича М. Джукановичем. Все это очень сильно способствовало еще более глубокому разделению общества и конфликту идентичностей. Как следствие, все последующие президенты Сербии, независимо от того, какой лагерь они представляли – условно прозападный или условно консервативный, – вынуждены были лавировать и вести политику компромиссов. С одной стороны, они демонстрируют открытость к ЕС и США, с другой, пытаются выстраивать конструктивные отношения с альтернативными игроками в мировой политике – Россией, Турцией, Китаем, арабским миром.   

Вопрос евроинтеграции давно является ключевым для прозападной части сербского общества и политического класса. Более того, (воображаемое) членство в ЕС представляет собой важный элемент политической идентичности данных слоев общества. Дискуссия Белграда и Брюсселя о евроинтегации ведется с 2003 г., но примерно с 2016 – 2017 гг. риторика европейских политиков стала намного осторожнее [25].

При этом умеренная часть сербских проевропейских либералов пытается найти консенсус между универсальными ценностями равенства, солидарности в сочетании с реальной политической дискуссией о правах сербского населения в Боснии и Герцеговине и Косово [29]. 

Как верно отметила А.И. Филимонова, «Евросоюз, продолжая применять ценностно-ориентированный подход с тенденцией к установлению монополии на реализацию собственных интересов в большинстве сфер международной деятельности, в среднесрочной перспективе намерен сохранить статус-кво в отношении стремящихся к интеграции с ним западно-балканских государств» [25, 71].

3. Югославская идентичность

При всех общественных трансформациях представители и носители югославской идентичности остались. Так, в 1990 г. была создана организация «Союз коммунистов – Движение за Югославию» – фактический правопреемник Союза коммунистов Югославии. Она была основана бывшими генералами ЮНА, стремящимися сохранить единое государство. В июле 1994 г. она объединилась с ещё 23 коммунистическими и левыми партиями в блок «Югославские левые», который позднее был преобразован в единую партию. Также следует отметить Союз антифашистов Сербии, который, в частности, выступал активно против реабилитации лидера сербских четников Второй мировой войны генерала Дражи Михайловича (5). В целом, это судебное дело стало последним крупным свидетельством разделения сербского общества по линии конфликта сербской национально-патриотической и югославско-коммунистической идентичностей. В настоящее время югославская идентичность стоит явно на третьем месте после национально-патриотической и либерально-европейской.

Черногория

С момента распада СФРЮ до начала 2000-х гг. Черногория оставалась в едином государстве с Сербией, но процессы медленного разделения как в государственном плане, так и в плане разделения идентичностей начались еще в эпоху существования Союзной Республики Югославия. Об искусственности попыток создать особую черногорскую идентичность говорил еще в начале 1990-х гг. известный черногорский деятель культуры, поэт Зоран Костич. Так, в одном из интервью он сказал, что в данном вопросе «используется некий эпический нарциссизм при создании искусственных наций» [17,17].

Разделение черногорского общества по линии размежевания черногорской и сербской идентичностей связано прежде всего с практически бессменным с 1991 г. лидером страны Мило Джукановичем (6). За политическое долгожительство и амбиции его часто сравнивают с черногорским королем Николой Первым из династии Петровичей [2]. Установив, по мнению некоторых критиков, авторитарный стиль правления в стране, М. Джуканович начинал свою карьеру как близкий сторонник президента СРЮ Слободана Милошевича, но еще до агрессии НАТО в Косово сменил политическую линии и повел страну курсом евроинтеграции. В Результате референдума о независимости 2006 г. (который сторонники М. Джукановича выиграли в основном за счет голосов албанского населения на юге страны) в распаде Югославии была поставлена точка. Еще ранее М. Джуканович инициировал отказ от единой валюты (сербского динара), введение таможенных границ и пр. 

Следует отметить, что по этническому населению Черногория далеко не моноэтничная страна. Так, по данным 2015 г. ее состав представлен черногорцами (45%), сербами (28,7%), босняками-мусульманами (12%), албанцами (4,9%) (7).

Особое значение для населения страны имели даже не шаги по выстраиванию независимого государства, а действия по разрыву культурных и ментальных связей с Сербией, которые и являются основными факторами разделенности черногорского общества на сегодняшний день. Среди них следует выделить следующие. 

Установление черногорского исторического мифа. Согласно этой концепции, которая в последние пару десятилетий активно распространяется в стране, при создании Югославии в 1918 г. (изначально называлась Королевство сербов, хорватов и словенцев) править первым должен был не сербский король Александр Первый, а его родственник – король тогда независимой Черногории Петр Первый Петрович. Таким образом, авторы этой концепции обвиняют сербского монарха в «краже короны».  

Другой аспект уже не столько исторического, сколько религиозного характера, заключается в инициативе властей Черногории церковного раскола и создании самостийной Черногорской православной церкви. На Черногорском народном соборе 31 октября 1993 г. была провозглашена Черногорская православная церковь, главой которой был избран архимандрит Антоний (Абрамович), до этого лишенный сана за раскольническую деятельность [18]. Государственную регистрацию она получила в 2000 году. Данная подконтрольная властям страны церковная структура являлась идеологической и религиозной основой искусственного формирования черногорской идентичности (наряду с созданием черногорского языка с попыткой внедрить новые буквы в сербский алфавит и пр.). 

Апофеозом раскола стало принятие правительством Черногории в мае 2019 г. проекта Закона о свободе религии и верований, и правовом положении религиозных организаций. Согласно этому закону, изъятию в пользу раскольнической Черногорской церкви подлежала большая часть церковного имущества приходов Сербской православной церкви на территории страны. Принятие данного закона привело к многотысячным акциям протеста в черногорских городах, по своей значимости в контексте отделения от сербской идентичности церковный раскол, возможно, даже превзошел референдум о независимости страны в 2006 году.

Другой знаковой вехой создания особой черногорской идентичности стала попытка полного перевода черногорского языка на латиницу, осуществляемая с начала 2000-х гг. Вскоре после референдума о независимости этот процесс стал принимать угрожающий размах и был приостановлен только в период 2016-2018 гг., в период нахождения у власти оппозиции. В 2021 г. в черногорском парламенте было даже сделано обращение о законодательной защите кириллицы [22].  Вплоть до настоящего времени вопрос статуса кириллицы в стране не решен.

Наконец, особо нужно отметить такой аспект отношений Черногории и Сербии (и с сербами, живущими в самой Черногории), как политический диалог Подгорицы и Приштины. В противовес Сербии, которая не признает суверенитет Косово, власти Черногории активно разыгрывают албанскую карту. Выиграв референдум о независимости за счет голосов албанского меньшинства, власти Черногории используют албанский фактор в отношениях с самопровозглашенным Косово. Так, Черногория признала независимость Косово 9 октября 2008 г., в январе 2010 г. Косово и Черногория установили официальные дипломатические отношения. 30 июля 2013 г. в Приштине начало работу черногорское посольство. В мае 2022 г. М. Джуканович в ходе своего официального визита в Косово заявил, что «Черногория продолжает строить и укреплять с Косово отношения сотрудничества и доверия» [3]. Такой вектор внешней политики чрезвычайно болезненно воспринимается частью черногорского общества, которая позиционирует с себя с Сербией, тем самым он является еще одной линией разделения социума.

Косово

Выстраивание и конфликт идентичностей в самопровозглашенном Косово теснейшим образом связаны с длительным противостоянием сербов и албанцев (фактически уходит своими корнями в начало ХХ века, когда Сербия вновь обрела эти территории после Балканских войн). В годы Второй мировой войны и в 1980-х – 1990-х гг. имели место кровавые столкновения между сербами и косоварами (см. выше). Впервые тема геноцида сербского населения в Косово была поднята еще в меморандуме САНУ в 1986 году. В нем говорилось не только об исторической ценности Косово для Сербии, но и об изменении демографической картины края. Одним из последствий «разделительной» политики Й. Тито стало то, что Косово становилось все менее сербской территорией, и местная власть потихоньку концентрировалась в руках албанцев. В итоге произошло насильственное отделение Косово от Сербии и массовый исход из края представителей нетитульной нации.

Что касается конфликта идентичностей, то в целом на территории края наблюдается линия разлома по линии конфликта национальной и религиозной идентичности. Оба общества – сербское меньшинство и албанцы-косовары внутри сильно сплочены, что характерно для обществ, живущих в состоянии постоянной мобилизации. Здесь также присутствуют исторические мифы о Великой Сербии и Великой Албании. Для сербов Косово – часть «небесной Сербии», колыбель государственности и культуры, место сакрального места – Косова поля, «сербский Иерусалим». Плюс косовская идея всегда была одной из центральных в планах сербских националистов о создании великой Сербии, которая включала бы в себя и саму Сербию, и Боснию, и населенные сербами области Хорватии.

В противовес идее Великой Сербии, большая часть албанского общества так или иначе разделяет идею Великой Албании, согласно которой славяне и в частности сербы являются пришлым народом на этой территории, а раньше на землях современных Западных Балкан жили предки современных албанцев. Кстати, обе стороны имеют историческое обоснование своей правоты. По мнению идеологов Великой Албании, к этому государственному образованию помимо самой Албании должны относиться северо-западные районы Северной Македонии, Косово, юг Сербии (Санджак, Прешевская долина), а также южные районы Черногории. Очевидно, что эти две идеи полностью антагонистичны. Альтернативой им могла бы стать идея общебалканского единства или единого будущего в ЕС, что тоже в нынешних условиях мало реалистично. Провокации же правительства Косово и историческая память сербов о геноциде 1990-х гг. делают мирное сосуществование двух обществ маловероятным в течение ближайших пары десятилетий. 

Американский исследователь Сара Янсен в своей работе "Serbian/Albanian Bilingualism in Kosova: Reversal or Entrenchment of the Curse of Babel?" отмечает, что уже после окончания горячей фазы конфликта «Косово остается глубоко разделенным обществом с практически перекрывающимися этническими, языковыми и религиозными социальными разногласиями» [27]. Важно отметить, что она не упомянула про политическое разделение общества. Действительно, если в Сербии и Черногории разделение общества идет в основном по линии политического размежевания, то в Косово основные линии разделения общества – национальная, религиозная, языковая. 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Если СФРЮ было классическим примером государства-нации, то практически все республики за исключением Сербии пошли по пути национального государства, причем так называемого национального строительства догоняющего развития. Когда государства Запада, во многом спонсоры процессов демонтажа Югославии, уже прошли фактически фазу национального государства и вступили в эпоху «политического постмодерна», в странах бывшего соцлагеря только начинался процесс построения национальных государств, пусть и с признаками современной неолиберальной рыночной экономики и политического плюрализма. Где-то этот процесс получился вполне гармоничным и встроенным в демократические рамки (Чехия, Словакия, Словения), в других на время взяли верх откровенно националистические силы (Хорватия, Польша, Прибалтика) с крайне резким разделением общества. 

Если брать три варианта идентичности – косовская, черногорская и сербская, то нетрудно заметить, что первые два варианта объединены антисербским акцентом. При этом тут имеются сильные отличия. В случае с Черногорией антисербский акцент культурной и государственной идентичности провозглашается «сверху», но не разделяется довольно большой массой черногорского населения. Среди оппонентов антисербского курса властей, прежде всего, православная церковь (если не брать раскольников из черногорской церкви), значительная часть населения севера страны, интеллигенция. Позицию правительственных кругов разделяют основные выгодоприобретатели независимости и отделения от Сербии – албанское меньшинство, часть бизнес-сообщества, ориентированная на ЕС, криминализированные структуры, молодежь, которая является основным объектом воздействия прозападных НКО.

В случае с Косово историческое развитие последних десятилетий сформировало достаточно сильный коллективный консенсус косовских албанцев в отношении Сербии. Здесь идентичность в национальном плане исключительно носит антисербский характер (своего рода «негативная идентичность»), помимо этого здесь важен конфессиональный фактор. Если в Черногории религиозный вопрос носит характер административно-хозяйственный (вопрос собственности на землю приходов и пр.), то в Косово наблюдается давнее противостояние мусульман-албанцев и православных сербов. И для тех, и для других вопрос религиозной идентичности порой выходит на первый план. Тот факт, что неалбанское население массово выехало из Косово, делает его мононациональным, несмотря не декларируемый косовскими властями «для галочки» многонациональный состав населения края (что выражает даже символика Косово – семь звезд знаменуют семь этносов, проживающие в этом регионе). На сегодняшний день более 92% населения составляют албанцы и менее 5% сербы (8). Остальные меньшинства представлены небольшими анклавами по несколько тысяч человек. 

В случае с Сербией мы имеем более сложное явление. С одной стороны, полностью моноэтничным это государство назвать нельзя. Население страны представлено примерно 82,5% сербов. На юге страны проживает албанское меньшинство (Прешево и Буяновац), в Метохии проживают славяне-мусульмане), на севере страны есть места компактного проживания венгерского меньшинства (г. Суботица и общины Бачка Топола, Мали Иджош, Канижа, Сента, Ада, Бечей и Чока), которое составляет около 4% [14]  от общего населения страны, это вторая по численности этническая группа. 

Основные типы идентичности в Сербии – это консервативно-пророссийская, представленной Сербской православной церковью, консервативными кругами общества, особенно поколения 40+, прозападно-либеральная, среди которой много молодежи, студентов, представителей творческих профессий, интеллигенции. Также имеется югославско-коммунистическая, наименьшая, представленная носителями идеологии титоизма, троцкизма, ортодоксального марксизма и пр. Проевропейски настроенные слои населения являются основными объектами воздействия западных НКО и различных структур ЕС, которые крайне активно работают в этом регионе и создают в массовом сознании общества Сербии «европейскую мечту». 

В отличие от Сербии, в Черногории югославская идентичность практически не представлена, а прозападная фактически объединена с узко-националистической черногорской, которую пытаются реализовать власти страны. В противовес ей существует черногоро-сербская, или общесербская идентичность, уходящая своими корнями в единство этих двух народов. Соответственно, основная линия разделения общества – сербский вопрос, попытка самоидентификации. Влияние косовского вопроса на разделение черногорского общества проявляется в албанском факторе, с этой этнической группой власти страны заигрывают, используя ее как инструмент воздействия на просербские силы в государстве.

Что касается самопровозглашенного Косово, то там в силу изначального очень жесткого курса властей на выстраивание единой албанской идентичности (под воздействием политического мифа о «великой Албании») общество разделено по национально-конфессиональному признаку. Основные линии разлома проходят по линиям сербской – православной и косоварской – мусульманской идентичностей. 

Все три государственных образования, рассмотренных нами, отличает недостаточное развитие общей гражданской идентичности. Как отмечает И.С. Семененко, «в разнородном обществе, представляющем разные культуры и идентичности, социокультурная модернизация нацелена на формирование общей гражданской идентичности» [19, 46]. Конечно, три данных государства далеко не такие сложные структуры, как, например, СФРЮ или Российская Федерация. Однако, приходится признавать, что в данных государствах данный процесс еще далек до завершения.

Вдобавок к этому, среди маркеров идентичности есть помимо когнитивного (знание о принадлежности к конкретной социальной или этнической общности) такие маркеры, которые формируются как раз историческими мифологемами и ритуалами – ценностный – наличие положительного или отрицательного мнения относительно самого факта принадлежности с данной общности, а также эмоциональный – принятие или не принятие принадлежности к данной общности [26]. Эти маркеры имеют в менталитетах балканских народов достаточно сильное значение. 

Другой важной особенностью конфликтов идентичностей и разделения обществ на их основе является то, что политический дискурс в этих странах наполнен политическими мифами и ритуалами, которые, по словам исследователя Д.И. Гигаури, «являются основой для проводимой элитами политики идентичности» [5, 86]. Таким образом, пропуская через свое сознание подобные мифы и ритуалы, общество, с одной стороны, получает единую идентичность, с другой же различия в содержании и взаимный антагонизм этой «политической мифологии» ведут к разделению и конфликту идентичностей и в свою очередь к более глубокому разделению общества. 

Еще один аспект этого явления заключается в том, что феномен разделенных обществ в балканских государствах в большой степени обусловлен «спецификой конфликтов национальных интересов, трансформирующихся в конфликты идентичностей» [1, 145]. Следует признать, что слабое развитие именно гражданской идентичности приводит к ее замещению иными, конфликтующими друг с другом идентичностями. 

Примечания

1. См.: Идентичность: Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание. Отв. ред. И.С. Семененко. ИМЭМО РАН, М.: Издательство «Весь мир», 2017. 992 с.; Кудряшова И.В. Как обустроить разделенные общества Политическая наука, № 1/2016. ИНИОН РАН, РАПН. С. 15-34; Семененко И.С. Конфликт идентичностей и проблемы формирования гражданских наций // Дневник Алтайской школы политических исследований, № 29/2013. С. 43-46;  28. Янакова В.Р. Политическая идентичность. Концептуализация понятия // Социально-политические науки. 2017. № 5. С. 18-23.

2. Следует отметить, что нерешенный конфликт в Косово тянет за собой и замороженный конфликт в соседней Боснии и Герцеговине, синтетически созданном по итогам Дейтонских соглашений государстве. Так, в принятой 22 февраля 2008 г. резолюции парламента Республики Сербской говорится, что боснийские сербы могут выйти из состава Боснии и Герцеговины, если большинство стран-членов ООН и государств Евросоюза признает независимость Косово. 11 декабря 2012 г. оба этих условия оказались выполненными, независимость Косова была признана 97 из 193 государств-членов ООН и 22 из 27 государств-членов ЕС.

3. По-сербски «Упориште (Рехабилитација структуре интегралног човека)».

4. День святого Вита, 28 июня, в 1389 г. в этот день произошла знаменитая Косовская битва, в этот же день в 2001 г. Гаагскому трибуналу был выдан президент СРЮ С. Милошевич.

5. Судебный процесс шел в 2006 – 2015 гг. и закончился решением о реабилитации Д. Михайловича. Подробнее о ходе процесса см.: https://web.archive.org/web/20130812214838/http://antifasizam.org/tags/proces-za-rehabilitaciju-d-mi...

6. Лидер Демократической партии социалистов Черногории (наследницы Коммунистической партии Черногории), премьер-министр (1991—1998) и президент (1998—2002) Черногории в составе СРЮ; в 2003—2006, 2008—2010, 2012—2016 гг. - вновь премьер-министр уже независимой республики Черногория. Президент Черногории с 20 мая 2018 года.

7. Черногория // Большая российская энциклопедия (https://bigenc.ru/geography/text/4682866).

8. Республика Косово // Академик (https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1120826). 

Список литературы

1. Авксентьев В.А., Попов М.Е. Конфликты идентичностей как вызовы безопасности: к концептуализации «парадигмального конфликта» // Вестник Ставропольского государственного университета. 2009. № 64. С. 141-146.

2. Борщев К. «Миловых тридцать». История черногорского диктатора // Балканист, 20.08.2020 (https://balkanist.ru/milovyh-tridtsat-istoriya-chernogorskogo-diktatora/).

3. Борщев К. Мило Джуканович: Черногория выстраивает доверительные отношения с Косово // Балканист, 18.05.2022 (https://balkanist.ru/milo-dzhukanovich-chernogoriya-vystraivaet-doveritelnye-otnosheniya-s-kosovo/).

4. Вучич подтвердил спецпредставителям ЕС позицию о непризнании независимости Косова // ТАСС, 09.09.2022 (https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/15711315?utm_source=yandex.ru&utm_medium=organic&am...).

5. Гигаури Д.И. Символические измерения политики идентичности // Теория и практика общественного развития. 2015. № 5. С. 83-87.

6. Городецкая Н.А. Интеллектуальная оппозиция Сербии в 80-е гг. ХХ в.: между демократическим дискурсом и этнонационализмом // Вестник Уральского государственного университета им. М. Горького. 2008. № 1. С. 129-139.

7. Давыдов В.А. Сербия и Косово: опыт современного взаимодействия // Молодой ученый. 2018. № 3. 

8. История и статус Косова // ТАСС, 01.08.2022 (https://tass.ru/info/15360907).

9. Кандель П. Юбилей независимости Косово: итоги и перспективы // РСМД, 20.02.2018 (https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/yubiley-nezavisimosti-kosovo-itogi-i-pers...).

10. Кобо Хуан. Миротворцы в Косово пока беспомощны // Коммерсант, 07.07.1999 (https://www.kommersant.ru/doc/221445).

11. Кочетков В.В. Идентичность в международных отношениях: теоретические основы и роль в мировой политике // Вестник международных отношений и мировой политики. 2010. № 1. С. 5–25.

12. Лощилин А. Песни прозападных славян: 10 лет назад Черногория стала независимой // RT, 03.06.2016 (https://russian.rt.com/article/305863-pesni-prozapadnyh-slavyan-10-let-nazad-chernogoriya).

13. Милутинович М. Уокер инсценирует новые Меркале // Сербия в мире. Журнал Министерства информации Республики Сербия. 1999. № 61. С. 5–7.

14. Мосензов Д. Население Сербии: численность, история, этнический состав // FB.ru, 03.10.2015 (https://fb.ru/article/207882/naselenie-serbii-chislennost-istoriya-etnicheskiy-sostav).

15. Памяти Драгоша Калаича. Выбор Высокого Неба // Српска.ру, 16.01.2011 (https://srpska.ru/article.php?nid=16170).

16. Президент Сербии отказался признавать независимость Косово // Лента.ру, 13.09.2022 (https://lenta.ru/news/2022/09/13/vuchich_kosovo/).

17. Прийма Иван. Голоса Сербии // Литературный вестник. 1993. – 120 с.

18. Сегеда А. Черногорский церковный раскол // Елицы Медиа, 27.08.2019 (https://media.elitsy.ru/temy/zhizn-cerkvi/chernogorskij-cerkovnyj-raskol/).

19. Семененко И.С. Конфликт идентичностей и проблемы формирования гражданских наций // Дневник Алтайской школы политических исследований. 2013, № 29.  С. 44-47

20. Семененко И.С. (под ред.) Идентичность. Личность, общество, политика. М.: ИМЭМО РАН, Весь мир, 2017. – 992 с.

21. Сенников Е. Сербское воображаемое. Как Слободан Милошевич соблазнил сербов великим прошлым и привел Югославию к концу // Коммерсант, 17.06.2022 (https://www.kommersant.ru/doc/5413365).

22. Топоров А. Сербы Черногории потребовали законодательно защитить кириллицу // Политнавигатор, 22.03.2021 (https://www.politnavigator.net/serby-chernogorii-potrebovali-zakonodatelno-zashhitit-kirillicu.html).

23. Хомский Н. Государства – изгои. Право сильного в мировой политике. М.: Логос, 2003. – 318 с.

24. Хомский Н. Новый военный гуманизм. М.: Праксис, 2002. – 320 с.

25. Филимонова А.И. Ключевые проблемы евроинтеграции Сербии на современном этапе // Горизонты гуманитарного знания. 2020. № 2. С. 58–76.

26. Янакова В.Р. Политическая идентичность. Концептуализация понятия // Социально-политические науки. 2017. №5. С. 18-23.

27. Jansen, Sarah Littisha. Serbian/Albanian Bilingualism in Kosova: Reversal or Entrenchment of the Curse of Babel? (2012) Independent Study Project (ISP). Collection. 1319 (https://digitalcollections.sit.edu/isp_collection/1319).

28. Ranjelovic Slavolyub. TRACE of inhumanity: NATO aggression on civilian population and facilities in Yugoslavia. Beograd, “Vojska”, 1999. - 139 p.

29. Wygnańska, Joanna. Between Political Myths, Dormant Resentments, and Redefinition of the Recent History: A Case Study of Serbian National Identity // Qualitative Sociology Review. 2021. №17(2):38-68 (http://www.qualitativesociologyreview.org/ENG/archive_eng.php). DOI: http://dx.doi.org/10.18778/1733-8077.17.2.03 

30. Calic M.J. Ein Mythos bringt Tod und Zerstörung // Sueddeutsche Zeitung. 1999. № 88. S. 6.

Информация об авторе

Камкин Александр Константинович, кандидат философских наук, доцент, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, Москва, Российская Федерация. 

Автор-корреспондент

Камкин Александр Константинович, e-mail: alexander.kamkin@yahoo.com 

INTERNATIONAL RELATIONSHIPS

Original Paper

Conflict of identities as a marker of divided societies on the Balkans 

based on example of Serbia, Montenegro and Kosovo

 Alexander K. Kamkin ¹

¹ Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations,

Russian Academy of Sciences,

Moscow, Russian Federation,

ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3717-8545, e-mail: alexander.kamkin@yahoo.com  

Abstract: 

This article is devoted to the correlation of the conflict of identities and divided societies in the states that arose on the ruins of the former Yugoslavia – Serbia, Montenegro and the territory of Kosovo. The choice of these three cases is due to the complex interweaving of identity conflicts and different approaches to identity politics itself. The author conducts a comparative analysis of various types of identities in Serbia, Montenegro and the unrecognized province of Kosovo, as well as their historical context. The article analyzes the current state of societies in these countries and the main directions of identity conflicts. The author concludes that there is a high degree of mythologization of political and cultural identity in the societies under consideration. At the same time, differences in content and mutual antagonism of the "political mythology" of different poles of divided societies lead to separation and conflict of identities and, in turn, to a deeper division of society. The author concluded that in three different objects of research, political identities were formed in different ways and under the influence of various internal and external factors. In Serbia, alternative socialist Yugoslav identities were formed in the conditions of disintegration processes, as a reaction to the crisis of statehood, at the same time, in Montenegro and the unrecognized province of Kosovo, alternative Serbian identities were formed largely "from above", under the influence of the political course on separatism pursued by the authorities of this state/province. The main idea of the article is that the phenomenon of divided societies in the Balkan states is largely due to the specifics of conflicts of national interests that transform into conflicts of identities.

Keywords: divided societies, identity, conflict of identities, Balkans, Serbia, Montenegro, Kosovo, Kosovo, Kosovo testament, Battle of Kosovo, heavenly Serbia, J. Tito, S. Milosevic, I. Rugova, A. Vučić, M. Djukanovic, NATO, EU

References

1. Avksentyev V.A., Popov M.E. (2009) Konflikty identichnostey kak vyzovy bezopasnosti: k konceptualizatsii “paradigmalnogo konflikta” [Conflicts of identities as challenges to security: to conceptualization of “paradygmal conflict”. – Vestnik Stavropolskogo gosudarstvennogo universiteta. 2009. № 64. S. 141-146. (In Russ.)

2. Borschev K. (2020) “Milovykh tridtsat”. Istoriya chernogorskogo diktatora [Thirty years of Milo. History of Montenegrin dictator]. – Balkanist.ru, 20.08.2020 (https://balkanist.ru/milovyh-tridtsat-istoriya-chernogorskogo-diktatora/). (In Russ.) 

3. Borschev K. (2022) Milo Dzhukanovich: Chernogoriya vystraivaet doveritelnye otnosheniya s Kosovo [Milo Dzukanovic: Montenegro establishes trustful relations with Kosovo]. – Balkanist.ru, 18.05.2022 (https://balkanist.ru/milo-dzhukanovich-chernogoriya-vystraivaet-doveritelnye-otnosheniya-s-kosovo/). (In Russ.) 

4. Vuchich podtverdil specpredstavitelyam ES positsiyu o nepriznanii Kosovo [Vucic confirmed to EU representatives the position of non-acceptance of Kosovo]. – TASS, 09.09.2022 (https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/15711315?utm_source=yandex.ru&utm_medium=organic&am...). (In Russ.)

5. Gigauri D.I. (2015) Simvolicheskiye izmereniya politiki identichnosti [Symbolic dimensions of identity policy]. – Teoriya I praktika obschestvennogo razvitiya. 2015. № 5. S. 83-87. (In Russ.)

6. Gorodetskaya N.A. (2008) Intellektualnaya oppositsiya Serbii v 80-e gg. XX v.: mezhdu demokraticheskim diskursom I etnonatsionalismom [Intellectual opposition of Serbia in 1980ies: between democratic discourse and ethnonationalism]. –Vestnik Uralskogo gosudarstvennogo universiteta im M. Gorkogo. 2008. № 1. S. 129-139. (In Russ.)

7. Davydov V.A. (2018) Serbiza i Kosovo: opyt sovremennogo vzaimodeystviya [Serbia and Kosovo: experience of contemporary interaction]. –  Molodoy ucheny. 2018. № 3. S. 234-240. (In Russ.)

8. Istoriya i status Kosovo [History and status of Kosovo]. –TASS, 01.08.2022 (https://tass.ru/info/15360907). (In Russ.)

9. Kandel P. (2018) Yubiley nezavisimosti Kosovo: itogi i perspektivy [Anniversary of Kosovo independence: results and prospects]. – RSMD. 20.02.2018 (https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/yubiley-nezavisimosti-kosovo-itogi-i-pers...). (in Russ.)

10. Kobo Juan. (1999) Mirotvortsy v Kosovo poka bespomoschny [Peacekeepers in Kosovo are still helpless]. – Kommersant, 07.07.1999 (https://www.kommersant.ru/doc/221445). (In Russ.)

11. Kochetkov V.V. (2010) Identichnost v mezhdunarodnykh otnosheniyakh: teoreticheskiye osnovy i rol v mirovoy politike [Identity in international relations: theoretical bases and role in world policy]. – Vestnik mzhdunarodnykh otnosheniy i mirovoy politiki. 2010. № 1. S. 5–25. (In Russ.)

12. Loschilin A. (2016) Pesni prozapadnykh slavyan: 10 let nazad Chernogoriya stala nezavisimoy [Song of pro-Western Slavs: 10 years ago Montenegro became independent]. – RT, 03.06.2016 (https://russian.rt.com/article/305863-pesni-prozapadnyh-slavyan-10-let-nazad-chernogoriya). (In Russ.)

13. Milutinovich M. (1999) Walker instseniruet novye Merkale [Walker stages new Merkale]. – Serbiya v mire. Journal ministerstva informatsii Respubliki Serbiya. 1999. № 61. S. 5–7. (In Russ.)

14. Mosenzov D. (2015) Naselenie Serbii: chislennost, istoriya, etnicheskiy sostav [Population of Serbia: number, history, ethnic composition]. – Fb.ru, 03.10.2015 (https://fb.ru/article/207882/naselenie-serbii-chislennost-istoriya-etnicheskiy-sostav). (In Russ.) 

15. Pamyati Dragosha Kalayicha. Vybor vysokogo neba [In memoriam of Dragosh Kalayich. Choice of high sky]. – Srpska.ru, 16.01.2011 (https://srpska.ru/article.php?nid=16170). (In Russ.) 

16. President Serbii otkazalsya priznavat nezavisimost Kosovo [President of Serbia refused to accept Kosovo independence]. – Lenta.ru, 13.09.2022 (https://lenta.ru/news/2022/09/13/vuchich_kosovo/). (In Russ.)

17. Priyma I. (1993) Golosa Serbii [Voices of Serbia]. – Literaturny vestnik, 1993. – 120 S. (In Russ.)

18. Segeda A. (2019) Chernogorskiy tserkovny raskol [Montenegrin Church Schism]. – Elitsy Media, 27.08.2019 (https://media.elitsy.ru/temy/zhizn-cerkvi/chernogorskij-cerkovnyj-raskol/). (In Russ.)

19. Semenenko I.S. (2013) Konflikt identichnostey i problemy formirovaniya grazhdanskikh natsiy [Conflict of identities and problems of civil nations establishing]. – Dnevnik Altayskoy shkoly politicheskikh issledovaniy. 2013. № 29. S. 44-47. (In Russ.)

20. Semenenko I.S. (ed.) (2017) Identichnost. Lichnost, obschestvo, politika [Identity. Personality, society, policy] Мoscow: IMEMO RAS, Ves mir, 2017. – 992 S. (In Russ.)

21. Sennikov E. (2022) Serbskoye voobrazhaemoye. Kak Slobodan Miloshevic soblasnil serbov velikim proshlym i privel Yugoslaviyu k kontsu [Serbian  imaginary. How Slobodan Milosevic seduced the Serbs with a great past and brought Yugoslavia to an end]. – Commersant, 17.06.2022 (https://www.kommersant.ru/doc/5413365). (In Russ.) 

22. Toporov A. (2021) Serby Chernogorii potrebovali zakonodatelno zaschitity kirillitsu [Serbs of Montenegro demanded to protect Cyrillic script on legal basis]. – Politnavigator, 22.03.2021 (https://www.politnavigator.net/serby-chernogorii-potrebovali-zakonodatelno-zashhitit-kirillicu.html). (In Russ.)

23. Chomsky N. (2003) Rogue states. The right of the powerful in world policy. Мoscow: Logos, 2003. – 318 S. (In Russ.)

24. Chomsky N. (2002) Novy voenny gumanism [New military humanism]. Мoscow: Praxis, 2002. – 320 S. (In Russ.)

25. Filimonova A.I. (2020) Klyuchevye problemy evrointegratsii Serbii na sovremennom etape [Key problems of eurointegration of Serbia on current stage]. –  Gorizonty gumanitarnogo znaniya. 2020. № 2. S. 58–76. (In Russ.)

26. Yanakova V.R. (2017) Politicheskaya identichnost. Konceptualizatsiya ponyatiya [Political identity. Term conceptualization]. – Sotsialno-politicheskiye nauki. 2017. № 5. S. 18-23. (In Russ.)

27. Jansen, Sarah Littisha. (2012) Serbian/Albanian Bilingualism in Kosova: Reversal or Entrenchment of the Curse of Babel? (2012). Independent Study Project (ISP) Collection. 1319. (https://digitalcollections.sit.edu/isp_collection/1319).

28. Ranjelovic Slavolyub. (1999) TRACE of inhumanity: NATO aggression on civilian population and facilities in Yugoslavia. Beograd: Vojska, 1999. - 139 p.

29. Wygnańska, Joanna. (2021) Between Political Myths, Dormant Resentments, and Redefinition of the Recent History: A Case Study of Serbian National Identity. – Qualitative Sociology Review. 2021. 17(2):38-68. (http://www.qualitativesociologyreview.org/ENG/archive_eng.php) DOI: http://dx.doi.org/10.18778/1733-8077.17.2.03 

30. Calic M.J. (1999) Ein Mythos bringt Tod und Zerstörung [A myth brings death and destruction]. – Sueddeutsche Zeitung. 1999. № 88. S.6 (In German)

Information about the author 

Alexander K. Kamkin, Cand. Sci. (Philosophy), Senior research fellow, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation. 

Corresponding author

Alexander K. Kamkin, e-mail: alexander.kamkin@yahoo.com

Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2023. Vol. 11, no. 1. P. 3–3.