Наука. Общество. Оборона. 2023. Т. 11. № 4. С. 38–38.
Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2023. Vol. 11, no. 4. P. 38–38.
УДК: 94(47).084.8 + 929 Сюзюмов
DOI: 10.24412/2311-1763-2023-4-38-38
Поступила в редакцию: 20.11.2023 г.
Опубликована: 25.11.2023 г.
Submitted: November 20, 2023
Published online: November 25, 2023
Для цитирования: Мохов А.С., Капсалыкова К.Р. «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века» М.Я. Сюзюмова: неизвестная статья известного историка // Наука. Общество. Оборона. 2023. Т. 11, №4(37). С. 38-38.
https://doi.org/10.24412/2311-1763-2023-4-38-38.
For citation: Mokhov A.S., Kapsalykova K.R. “Genesis of the Germans racial superiority “theory” in the Middle Ages” by M.Ja. Sjuzjumov: unknown article of famous historian. – Nauka. Obŝestvo. Oborona = Science. Society. Defense. Moscow. 2023;11(4):38-38. (In Russ.).
https://doi.org/10.24412/2311-1763-2023-4-38-38.
Благодарности: Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда №22-28-01455, https://rscf.ru/project/22-28-01455/
Авторы выражают искреннюю благодарность сотрудникам Государственного архива Свердловской области и Центра документации общественных организаций Свердловской области за помощь в подготовке данной статьи.
Acknowledgements: The research was supported by a grant from the Russian Science Foundation No. 22-28-01455, https://rscf.ru/project/22-28-01455/
Authors express gratitude to staff of the State Archive of the Sverdlovsk Region and staff of the Center for Documentation of Social Organizations of Sverdlovsk region for their assistance in preparing this article.
Конфликт интересов: О конфликте интересов, связанном с этой статьей, не сообщалось.
Conflict of Interest: No conflict of interest related to this article has been reported.


© 2023 Автор(ы). Статья в открытом доступе по лицензии Creative Commons (CC BY). https://creativecommons.org/licenses/by/4.0/
© 2023 by Author(s). This is an open access article under the Creative Commons Attribution International License (CC BY)
ФАШИЗМ, НАЦИЗМ, ГЕНОЦИД:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Публикация неопубликованной рукописи
«ГЕНЕЗИС “ТЕОРИИ” РАСОВОГО ПРЕВОСХОДСТВА
НЕМЦЕВ В СРЕДНИЕ ВЕКА» М.Я. СЮЗЮМОВА:
НЕИЗВЕСТНАЯ СТАТЬЯ ИЗВЕСТНОГО ИСТОРИКА
Мохов Антон Сергеевич 1 , Капсалыкова Карина Рамазановна 2
1 Уральский федеральный университет,
г. Екатеринбург, Российская Федерация,
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9803-6949, е-mail: a.s.mokhov@urfu.ru
2 Уральский федеральный университет,
г. Екатеринбург, Российская Федерация,
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4163-5099, e-mail: carinne.kapsalikova@gmail.com
Аннотация:
Впервые публикуется единственный полный вариант очерка М.Я. Сюзюмова «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века», сохранившийся в его личном фонде в Государственном архиве Свердловской области (ГАСО, Ф. Р-802). На основании ранее не публиковавшихся архивных материалов, рассматривается история создания этого текста к началу 1942 года. Для подготовки очерка М.Я. Сюзюмов использовал дореволюционные материалы, собранные во время обучения в Юрьевском университете. В первую очередь, это были данные латинских и греческих источников. В 1913–1917 гг. М.Я. Сюзюмов использовал их для работы над медальным сочинением «Походы южно-итальянских норманнов против Византии». Затем материалы долгие годы хранились у его родителей в Таллине. После образования Эстонской ССР и вхождения республики в состав Советского Союза М.Я. Сюзюмов перевез материалы в Свердловск. Также они стали основой для популярной лекции «Итальянские походы германских рыцарей». В очерке М.Я. Сюзюмова «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века» прослеживается древнейшая традиция, восходящая к Римской империи, которая в крайне примитивной форме была усвоена и присвоена идеологами германского нацизма. Это сочинение не предназначалось для академических дискуссий. В условиях военного времени от советских историков требовались пропагандистские материалы, которые стали бы каркасом для агитационной работы среди бойцов и командиров Красной Армии, а также гражданского населения в тыловых районах.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, история исторической науки, М.Я. Сюзюмов, научная биография, методология истории, варвары, немецкие псы-рыцари, тевтоны, церковь, Папство, инквизиция, теория делегирования власти, теория двух мечей, теория трансляции, идея мирового господства, космополитизм, теория расового превосходства немцев, расизм, германизм, шовинизм, национализм, нацизм, фашизм, идеология, германский империализм, германский патриотизм, Римская империя, Рим, Италия, Германия, Австрия, Оттон I, Оттон III, Барбаросса, Генрих VI, Фридрих II, Габсбурги, Гогенцоллерны, И. Кант, Гегель, Г. Лео, Моммзен, И. Сталин
ВВЕДЕНИЕ
Среди лаконичных военных сводок января 1942 года закружился в уральской метели свежий номер «Известий». Долгожданным весенним лучом был очерк Ильи Эренбурга о победе Красной Армии под Москвой. Военный корреспондент писал: «Сила человеческого духа, свет разума, достоинство победили тьму варварства, неодушевленную механику «роботов», напыщенность паразитов. Мы пронесли свет сквозь мглу этой осени, свет нашей культуры и той, которую мы справедливо называем всечеловеческой. Это свет древней Греции, свет Возрождения, свет просветителей восемнадцатого века, – все, что человек противопоставил покорности, косности, атавизму» (1).
В индустриальном Свердловске эмоциональные строки талантливого публициста прочли и оценили. Город, переполненный беженцами, эвакуированными предприятиями и учреждениями, входил во второй год войны в рабочей спецовке, тахикардии цехов и горячке новостроек. На запад шли эшелоны с боеприпасами, продовольствием, обмундированием для Красной Армии. Артиллерийские орудия, минометы, автомобили и танки, танки, танки…
В захваченном тяжелыми военными буднями городе, казалось бы, некому и некогда было размышлять о златокудрой античности. Однако именно здесь невысокий крепкий человек с потертым портфелем, – в котором лежал извечный Corpus iuris civilis, – был вдохновлен лучом света, отразившимся от хрупкого газетного листа. Этот человек, как и другие жители города в глубоком тылу, был перегружен работой и бытовыми невзгодами. Он с молодых лет знал, что во время войны музы молчат, но после каждой войны, в сущности, остаются только тексты.
Отложив на непродолжительное время самое спешное дело, – вычитку кандидатской диссертации, – старший преподаватель Свердловского пединститута Сюзюмов принялся за работу. За несколько недель он написал очерк о средневековых корнях гитлеровской теории расового превосходства. В этом тексте прослеживалась древнейшая традиция, восходящая к Римской империи, которая в крайне примитивной форме была усвоена и присвоена идеологами германского национал-социализма. Очерк Михаила Сюзюмова не предназначался для академических дискуссий. В условиях военного времени от советских историков и философов требовались пропагандистские материалы, которые стали бы каркасом для агитационной работы среди бойцов и командиров Красной Армии, а также гражданского населения.
Авторы данной статьи впервые публикуют единственный полный вариант очерка М.Я. Сюзюмова «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века», сохранившийся в его личном фонде в Государственном архиве Свердловской области (2). Далее, на основании ранее не публиковавшихся архивных материалов, рассматривается история создания этого текста. По нашему мнению, спустя восемь десятилетий он не утратил злободневности, сохранив уникальное сочетание историографической свежести и классической элоквенции.
М. Сюзюмов
Генезис «теории» расового превосходства немцев в средние века
(Очерк-обзор из истории развития средневековой идеологии).
I
Нелепая претензия – считать себя высшей расой, народом, призванным господствовать над всеми другими народами, в настоящее время является официальной идеологией германского фашизма. Претензия эта не нова. Она неоднократно всплывала в различных кругах германских господствующих классов. Однако вполне законно было бы задать вопрос, почему именно в Германии, а не в другой какой-либо стране так упорно, в продолжение ряда веков цеплялись за теорию своего расового превосходства, в каких бы формах эта «теория» ни проявлялась.
Не может быть и речи о том, что эта теория явилась идеологическим отображением культурного превосходства немцев над окружающими народностями. Наоборот, в культурном отношении немцы стояли ниже многих своих соседей. Нельзя объяснить эту претензию на роль высшей расы также военным превосходством: особенно крупными военными победами немцы за период средневековья похвастаться не могут. Мало того, теория расового превосходства немцев выдвигалась именно в период военного ничтожества германских государств. Очевидно, здесь мы имеем дело с разницей, о которой говорит Энгельс «между тем, за что выдает себя кто-нибудь, и тем, что он есть в действительности», почему «на слово каждой эпохе, чтобы та ни говорила и ни воображала о себе». Истоки оформления этой теории потому нужно объяснять «иллюзиями юристов, политиков (среди них также и практических государственных деятелей), догматическими мечтаниями и кривляниями этих молодчиков» (Маркс, Энгельс, Соч., IV, 40).
Несмотря на всю свою нелепость, эта претензия сыграла важнейшую роль в отравлении сознания немецкой молодежи, сделав ее, в осознании своего расового превосходства и в презрении к другим народностям, носительницей массы неслыханных в истории преступлений.
Поскольку эта «теория» исключительного превосходства, особенных качеств и специального призвания германского народа не является изобретением новейшего времени, но только используется, приспособляется и отшлифовывается современным германским империализмом в его разбойничьих целях, уместно объяснить происхождение этой нелепой теории и искать ее зарождение в глубоком прошлом.
В рабовладельческом обществе подобная претензия на свое превосходство над другими народами вполне понятна. Рабовладельческий мир нуждается в идеологическом оправдании порабощения людей из других народов. Рабовладельцам выгодно распространять среди бедноты своего собственного народа гордое презрение к другим народам, чтобы опереться на широкие слои свободных граждан в случае восстания рабов. Аристотель в своей политике называет варваров – прирожденными рабами, греков – прирожденными господами. Этот взгляд Аристотеля был полностью освоен римлянами. У Вергилия ярко выражена эта мысль: «Римлянин, помни всегда, – ты призван народами править».
Tu regere imperio populos Romane memento –
haec tibi erunt artes – pacique imponere morem,
parcere subiectis, et debellare superbos
(Verg. Aen., VI, 851–853).
Гордым сознанием превосходства римского народа над варварским окружением пропитан весь исторический труд Тита Ливия.
Нужно сказать, что некоторое основание у римлян для этого было. Вспомним слова товарища Сталина, сказанные на XVII съезде партии: «Известно, что старый Рим третировал их т. е. варваров низшей расой, варварами, призванными быть в вечном подчинении высшей расе, великому Риму, причем, между нами будь сказано, старый Рим имел для этого некоторое основание» (Вопросы ленинизма, 10-е изд., 546–547).
Эта римская гордость имела громадное значение в идеологии последующих времен. Достаточно сказать, что целое тысячелетие с гордостью считали себя римлянами византийские греки, уже ничего общего с италийскими римлянами не имевшие.
Обратим внимание на те идеи, которые, будучи тесно связаны с идеей превосходства римлян над прочими народами, оказали влияние на развитие средневековых доктрин.
1. Идея всемирного господства римлян Urbi et Orbi, – «для города Рима и для всего земного шара», – такова гордая формула Рима. «Рим! Ты создал единую Родину разным народам! То, чем раньше был мир – ныне сделался Рим!»
Fecisti patriam diversis gentibus unam…
Urbem fecisti, quae prius Orbis erat
(Rut. Nam., I, 63–66).
2. Идея о вечности римского господства, Roma aeterna – «Вечный Рим».
Римская империя не была эфемерным созданием. Несколько столетий границы Рима в основном не подвергались изменениям. Народы из поколения в поколение хотя и ненавидели римское господство, но привыкли к мысли о непреодолимом могуществе Рима, и идея вечности римского могущества была вполне понятной и убедительной. Рабовладельцы всех провинций Рима, слившись в единую романизированную знать, охотно примирились с идеей вечности Рима. Они стремились таким образом создать представление о незыблемости своего господствующего положения: «Не будет предела римской власти вовек!»
Nec terminus unquam
Romanae dicionis erit
(Claud., De Cons. Stil. III, 159–160).
Идея Roma aeterna занимает умы поэтов и публицистов даже в условиях падающей позднеримской империи IV–V веков. Впоследствии эта идея сыграла колоссальную роль в оформлении идеологии средневекового общества.
3. Чрезвычайно важной является связанная с общей концепцией власти Рима теория делегирования власти. Считалось, что вся власть Римского народа делегирована Римскому императору. Римский император воплощает в себе всю мощь, всю верховную власть, принадлежавшую римскому народу. Таково учение Гая, Ульпиана. Из Deo auctore Юстиниана (530) следует: omne ius omnisque potestas populi Romani in imperatoriam translata sunt potestatem (Cod. Iust., Ι, 17, 7).
Иоанн Лид в его De magistratibus учит, что империя не представляет собою ни монархии, ни тирании, но власть, на которую возложено управление общиною и устранение опасностей, которые могли бы угрожать ей (Lyd., De mag., I, 3–5).
4. Необходимо отметить, что Римский народ, а вместе с этим и император Рима, видели свое призвание, свою задачу в установлении мира и порядка среди подчиненных народностей. Эта идея также сыграла громадную роль в построении средневековой государственности Pax Romana. Римский мир – всеобщий мир под пятою завоевателей, порядок, продиктованный и установленный завоевателями, – вот идея, которую не забывал, оглядываясь на древний Рим, ни один удачливый завоеватель более поздних времен. В настоящее время в форме идеи «нового порядка» фюреры держав оси желают навязать миру свой немецко-итальянский фашистский «мир».
5. Необходимо считаться также и с антитезой, с идеей, противоположной идее расового превосходства римлян, но исторически вытекающей из таковой – с идеей космополитизма на почве Римской империи. Романизация и распространение римского гражданства во II, III веках, постепенное уравнение всех обитателей Империи под всеподавляющей пятой императорской власти – это привело к сознанию того, что все обитатели Римской империи, независимо от народности, являются римлянами. Римское завоевание сделало всех римлянами! «В ложе свое побежденных Рим один принимает, общее имя всему человечеству Рим даровал».
Haec est in gremium victos quae sola recepit
Humanumque genus communi nomine fecit!
(Claud., De Cons. Stil. III, 150–151).
Рим не превратил все побежденные народности в единую нацию, но под названием «римлянин» стало пониматься нечто вроде гражданина-космополита. Эту всеобщую нивелировку под пятой римской администрации Энгельс формулирует так: «Исчезли все национальные различия, уже не существовало больше галлов, иберов, лигуров, нориков – все они превратились в римлян. Новоиспеченное римское гражданство ничего не предлагало взамен; оно не выражало никакой национальности, а было лишь выражением отсутствия национальности» (Маркс, Энгельс, Соч., XVI, 124). Позднейшая греческая философия, особенно стоическая, выдвигала идею равенства всех людей. Идея расового превосходства превратилась в свое отрицание – в идею космополитизма в связи с общей обстановкой ослабления римского могущества.
II
Христианизация Рима не уничтожила комплекса этих идей, но придала этим идеям особый отпечаток.
Идея превосходства римлян над всеми народами переродилась в идею провиденциальности миссии римского народа. Когда же слово «римлянин» сделалось синонимом слова «христианин», идея превосходства римлян над варварами стала переходить в идею превосходства христиан над нехристианами, варварами-язычниками. Идея вечности Римского государства была полностью воспринята христианством. Ориген и Иероним усвоили эту идею, христианизировав ее. Римская империя – это «четвертое царство» Даниилова видения (прор. Даниил, III, 40–44). Оно должно быть последним земным царством, власть которого должна держаться до самого конца мира.
Идея мирового господства Рима превратилась в идею «земного царства», противоположного «небесному царству». Власть императора нисколько не оспаривалась, наоборот, подтверждалась текстами св. Писания. Идея Pax Romana сохранилась христианством.
По Августину цель земного государства – установление мира и справедливости. Чем же иным является земное государство, как не magnum latrocinium («великий разбой»). Космополитические идеи последних веков Римской империи восприняты отцами церкви: «Все стали римлянами и все называются римлянами» – Omnes Romani facti sunt, et omnes Romani dicuntur (S. August., Psalm. 58).
Теологическая же «философия истории» не знала других отличий между народами, кроме того или иного отношения к христианству. «Равенство» всех христиан любой народности перед Богом, – несть бо эллин и иудей перед Господом, – это своеобразный христианский космополитизм. Он развивает идею о превосходстве римлян над другими народностями, но, в то же время, он становится исходным моментом для презрительного отношения к нехристианам. А это вновь облегчило переход к идее расового превосходства отдельных народностей, «призванных» быть носителями христианского вероучения, над народами нехристианскими. Это давало почву для распространения всяких идей, связанных с представлением провиденциональности миссии тех или иных народов в деле установления торжества христианства среди нехристианских или инаковерующих христианских народов.
III
Революция рабов, варварские завоевания, падение Римской империи, крушение рабовладельческого мира – в корне перестроили все взаимоотношения в новом обществе.
Римляне унижены, сделаны неполноправными в варварском обществе. «Вечный Рим» в развалинах; императорской власти уже не существовало. Вместо единого римского подданства – целый хаос племен, государств и народов. Вместо Pax Romana – всеобщая война, полное отсутствие всяких гарантий безопасности. Казалось бы, старинным идеям больше не могло быть места.
Однако эти идеи удержались. Мало того, новому обществу понадобилась даже идеализация того самого Рима, который был низвергнут варварами. Ни разложившиеся родовые институты варварского общества, ни новая власть варварских государств не могли сколько-нибудь создать устойчивого порядка, равновесия и безопасности.
Церковь точно также пришла к выводу, что одной ее духовной мощи для поддержания справедливости и мира недостаточно. Церковь со своим духовным авторитетом не могла даже охранить свое имущество, свои храмы и своих клириков от всеобщего насилия и хаоса.
Ни единство церкви, ни более или менее прочный феодальный порядок, ни более или менее гарантированная феодальная собственность не могли быть обеспечены силою духовного меча. Необходим был светский меч, как единственное средство против грабителей церквей, убийц клириков, еретиков, как единственное реальное средство установления равновесия в обществе.
И вот развилась идея двух мечей – духовного и светского. Евангелист Лука (XXII, 36–38) рассказывает, что Иисус перед своим арестом приказал своим ученикам продать одежду и купить меч. Ученики сказали: «Господи! Вот здесь два меча». Он сказал им: «Довольно». Эта небольшая фраза и явилась обоснованием необходимости параллельного существования двух властей, духовной и светской.
Идеалом сильной светской власти была поздняя Римская империя. Той власти, которая осуществила победу вселенской церкви, которая боролась против еретиков, которая охраняла имущество церкви, которая обеспечивала внутренний мир в стране.
Власть Римского императора отождествлялась с понятием нужного для церкви мира и порядка. Былая власть Рима на фоне всеобщего хаоса стала идеализироваться, и церковь осознала всю необходимость для себя идеи великого, вечного Рима. Вместе с церковью величие идеи Рима, как организатора гарантий собственности, осознали все элементы, выделяемые в процессе классовой дифференциации в господствующий класс.
Слабые, бессильные, не имеющие своего бюрократического аппарата, варварские короли тоже цеплялись за древнеримские воспоминания, долговечность которых все время поддерживал самый факт существования Византии. Итак, и церковь, и варвары нуждались в идее Рима. Брайс рассуждает, что если бы «Колумб никогда не распускал своих парусов, то в тайны западного моря проник бы какой-нибудь позднейший путешественник». С Римской империей дело обстояло иначе: «Если бы Римская империя не была восстановлена в лице Карла Великого, она вовсе не была бы восстановлена, и не было бы последовавшего затем бесконечного ряда хороших и дурных последствий» (Bryce, 50).
Конечно, это не так. Идея Римской империи была удобна и необходима для всех тех сил, которые были заинтересованы в создании более или менее устойчивого феодального общества, и эта идея, безусловно, так или иначе, всплыла бы с тою же неизбежностью, с какой впоследствии было рецепировано на следующем этапе развития феодального общества римское право. Если власть Карла Великого, и позднее, в других условиях, власть Оттона I, были необходимы для создания единой феодальной иерархии и закрепления феодального способа эксплуатации, то идея Римской Империи была необходима для оправдания и теоретического осмысления этой власти.
IV
После того, как иконоборческая и деспотически обращавшаяся с церковью Византия оказалась и неудобной, и бесполезной для Римской церкви, со стороны пап начались усиленные поиски «светского меча», который мог бы защитить церковь, ее единство, имущество и авторитет. Идея «великого Рима» в представлении римских церковников стала преломляться в свете теории «двух мечей»; это значит, что церковь желала воссоздания Римской империи, но как послушной и покорной церкви силы «светского меча».
Первый в этом направлении шаг – союз церкви с Пипином явился триумфом этой политики. Варвары-франки оказали церкви такую услугу, какой нельзя было ожидать от «римлян», т. е. византийцев.
Коронация Карла Великого 25 декабря 800 года явилась вторым шагом церкви. Восстанавливалась и снова превращалась в вечную «всемирная» Римская империя, император которой получает корону от церкви и является ее послушным сыном.
Старинные идеи о мировом господстве Рима в христианизированной Августином и Иеронимом форме, с феодальным содержанием стали официальными теориями церкви и государства. Мощная Римская империя стала догматом веры и политическим идеалом.
Все прежние теории восстановились в новом свете:
1. Идея безусловного господства Рима над миром применена была, с одной стороны, к вселенской власти римского престола, с другой – к власти императора. Папа Иоанн VIII (872–882) писал Людовику III: si, sumpseritis Romanum Imperium, omnia regna vobis subiecta existent – «Если добьетесь Римской империи, то все царства будут подвластны Вам» (Reg. pont., Jaffe, 409). По Оттону Фрейзингенскому, – ad Imperatorem spectat totius orbis patrocinium – «императору подлежит попечительство обо всем мире» (Ottonis frisingensis Chronica, VII, 34).
2. Лозунг Roma aeterna – «Вечного Рима», с одной стороны, смешивался с библейской цитатой: «Созижду церковь мою и врата адова не одолеют» (Матф. XVI, 18). Но, с другой стороны, в период расцвета феодализма самая идея вечности Рима была наиболее популярной, именно в применении к светской Римской империи как преемнице античного Рима. Конец империи обязательно связывался с пришествием антихриста: discessio triplex, т. е. «тройной распад», – королевств от империи, церквей от Римского престола, верных от веры, – явится началом конца всего мироздания и Страшного суда! (Bryce, 98–99).
3. Императору Священной Римской империи присваивалась функция охранителя мира в церкви и в государстве, т. е. полностью присваивалось владение вторым светским мечом, главным образом в отношении охраны церковного имущества и преследования еретиков. Массы же старались видеть в императоре (хотя и безо всяких оснований) охранителя от ужасов феодальных войн.
Юристы Гогенштауфенов говорили: «Отнимите у нас права императора, говорит один сборник законов этого времени, и кто же тогда может сказать: этот дом мой, эта деревня принадлежит мне?» (Вызинский, 7).
4. Космополитические моменты последних веков Римской Империи отлично увязывались с представлением об империи в тот период, когда феодальные государства формировались и разрушались по капризу династических брачных комбинаций и эфемерных успехов удачливого сеньора. Верность и служба вассала, феодальная рента и местные кутюмы, – вот что стало на место античного понятия populus Romanus.
Идеология слияния всех народностей империи в римском гражданстве поздней империи при наличии единой христианской веры облегчало понимание «Священно-Римской империи», как ее представляли себе идеологи церкви. Но были две стороны старо-римской концепции империи, которые нелегко поддавались приспособлению к феодальным условиям. Во-первых, – это концепция господствующей народности римлян, во-вторых, – это теория делегирования власти римским народом императору.
Старинное понятие о величии римской народности в средние века было абсолютно неприемлемо. Лиутпранд пишет: «Римляне нашего времени знают одно лишь искусство удить на удочки, щит же блестящий им не по силам»; «Римляне – это самое презрительное название, какое только мы знаем» (Liudprandi opera omnia, I, 26; III, 45). Противоречие между идеей «Великого вечного Рима» и ничтожными Welschen было непримиримо.
Теория делегирования власти римским народом императору тоже была неприемлемой для идеологов церкви. Эта идея была бы разрушительной для идеи господства духовной власти, для независимости церкви. Эта идея логически привела бы к идее суверенитета отдельных народностей. Римской церкви и ее публицистам приходилось приспособляться к существующим условиям, но в то же время фактически использовать сложившиеся обстоятельства.
V
Папство после падения монархии Карла Великого испытало, что значит отсутствие «светского меча». Папы стали игрушкой ничтожных местных феодалов. Начало X века красочно называется в истории Папства «эпохой порнократии», – господством блудниц. Необходимость найти опору в сильном «светском мече» была очевидной. Иначе, как показывает пример светского правителя Рима Альберика, самостоятельно распоряжавшегося Римом и церковью, создалась бы местная светская власть, которая могла бы покончить со всеми мечтами пап о вселенском господстве (Liudprandi opera omnia, III, 17–24, 39–44).
Как раз в то время, когда в Риме номинально правил ничтожнейший из пап, развратный и «глупый мальчик» – Иоанн XII, в Италию, в целях грабежа спустился с сильной армией удачливый феодальный завоеватель – Оттон I Саксонский. Использовать силу далекого императора, чтобы расправиться со своими внутренними врагами, приобрести нового Пипина – заманчивая идея. Если франки оказали большую услугу церкви, почему этого нельзя ожидать от немцев?
Здесь и всплыла пресловутая теория трансляции (translatio – «перенесение»). Если стремление банд Оттона к Риму сочеталось со стремлением Папства использовать завоевателя для упрочения своей власти, то самая теория трансляции всею сущностью выдает своего творца – Папскую курию. В основном, положения этой теории сводятся к следующим тезисам:
1. Иисус передал Петру, – а, следовательно, и его преемникам-папам, – оба меча: духовной и светской власти. Следовательно, от папы зависит передать светский меч тому императору и той народности, которая может быть более всего полезной для охраны церкви и мира. При этом укрепляется созвучная феодальным понятиям мысль о том, что папа, получивший от императора Константина в дар Запад, имеет право в качестве лена даровать Империю, кому он пожелает.
2. Согласно теории трансляции Римская империя вечна, но нации, господствующие и руководящие таковой сменяются. По Оттону Фрейзингенскому: ab Urbe quippe ad Graecos, a Graecis ad Francos, a Francis ad Lombardos, a Lombardis rursus ad Teutonicos Francos derivatum – «власть в Римской империи перенесена от греков к франкам, от франков к ломбардам, от ломбардов опять к франкам немецким» (Ottonis frisingensis Chronica, 7, 26–28).
3. Таким образом, что существенно подчеркнуть, перенесение власти Римской империи означало не представление таковой лицу, а целому народу. Принцип передачи лена в данном случае применился к целой народности, именно к тевтонской «нации» – natio teutonica. У папы Иннокентия III эта теория звучала так: Quum ad eos ius et potestas huiusmodi ab apostolica sede pervenerit, quae Romanum imperium in personam magnifici Caroli a Graecis transtulit in Germanos – «Не Римская ли церковь со времен Карла Великого перенесла империю от греков к германцам» (CIC II, Decr. Greg., 1, 6, 34).
4. Особенно важно отметить, что по теории трансляции церковь не избирает императора. Это было бы нарушением теории «двух мечей». Церковь только перенесла императорскую власть – наследие римлян от греков к германцам. Сами германцы через свои учреждения должны избирать себе императоров.
Бонифаций VIII так формулирует теорию трансляции: наместник Господа Иисуса Христа и преемник св. Петра перенес власть над империей от греков к германцам, чтобы сами германцы смогли избирать себе короля Римского, который и выдвигается для провозглашения императором и монархом всех королей и князей земли – Vicarius Iesu Christi et succesor Petri transtulit potestatem imperii a Graecis in Germanos, ut ipsi Germani… possint eligere regem Romanorum, qui est promovendus in Imperatorem et monarcham omnium regum et principum terrenorum (Reg. pont., Potthast, I, 2018).
По теории translatio даже исторически сложившееся избирательное право семи курфюрстов приписывалось папе Григорию V. Фома Аквинат пишет: «Григорий V установил способ избрания императора семью князьями. Этот способ будет продолжаться до тех пор, пока св. церковь, стоящая выше всех властей, будет считать его удобным» (Bryce, 227).
5. Избранный германской знатью германский король делается после принятия короны «монархом всей земли и всех королей». Идея мирового господства тесно была соединена с идеей трансляции римского наследия.
Эта теория, состряпанная Римской курией и приклеенная в качестве ярлычка к грабительским походам германцев на Италию, была приемлема для Папства. Возвышая варваров-германцев, церковь имела в виду возвысить еще в большей мере авторитет папского престола. Эта теория была приемлема и для итальянских сеньоров, предпочитавших реальную помощь и призрачную зависимость от далекого немецкого императора реальной зависимости от вырастающей мощи горожан.
Этот чудовищный анахронизм, соединяющий в единое непрерывное целое античную Римскую и Германскую средневековую империю, тогда вовсе не казался нелепостью. Необходимость единства феодальной иерархии чувствовалась всеми представителями господствующих классов. Насколько проникла теория трансляции в сознание людей, даже самых выдающихся, показывает пример Данте. Данте видел в Генрихе VII продолжателя империи Августа. Но ведь Генрих был германцем, был избран королем германцами, ничего общего с Италией и Римом не имел. Тем не менее, теория трансляции заставляла видеть в ничтожном Генрихе VII носителя «великих преданий Рима».
VI
Состряпанная в Папской курии в интересах церковного верховенства теория трансляции сыграла удивительную роль для развития самомнения в немецких племенах. Разноплеменные армии оттонов, которые совершенно не знали еще общего для себя имени немцев, вдруг оказались в глазах католического мира единым народом, да еще преемником великих римлян.
Пестрая челядь саксонских, франконских и швабских псов-рыцарей и министериалов вдруг оказалась носительницей и продолжательницей доблестей античного Рима! Разбойники и грабители, удачливо использовавшие в X веке смуты в Италии, вдруг оказались к их собственному, вероятно, изумлению «законными хозяевами» Римской мировой державы!
Было от чего закружиться головам немецких императоров (в действительности атаманов разбойничьих банд) и немецких анналистов, поэтов и публицистов того времени.
Претенциозно германские императоры стали считать Августа своим предшественником. Так, Генрих III у Адама Бременского считается девяностым императором, начиная с Августа (Adam Bremensis Gesta, III, 1, 4–7).
Поэт и историк второй половины XII века Лигурин (Ligurinus) пишет о перенесении империи: «С той поры, как Римская власть перешла в наши руки, слава Римской державы в наших руках. Кого бы немцы себе королем не избрали б, того принимает тотчас же Рим, свою главу перед ним преклонивши. Тибр уступил свою власть, и Рейн теперь управляет».
Ex quo Romanum nostra virtute redemptum
Hostibus expulsis, ad nos iustissimus ordo
Transtulit imperium; Romani gloria regni
Nos penes est: Quemcunque sibi Germania regem
Præficit, hunc dives submisso vertice Rhoma
Suscipit et verso Tyberim regit ordine Rhenus
(PL 212, 334, 249–254).
Соединение идеи Римской империи с немецким государством привело к построению фантастических шовинистических доктрин, в которых непобедимые римляне, владыки мира, ставились в связь с немецким народом. Образцом является «императорская хроника» Der Keiser und der Kunige buoch (18578 стихов), которая была написана на средненемецком языке, как приписывают, клириком Конрадом в Регенсбурге около 1146 года.
Эта хроника перечисляет в фантастической форме десятки древнеримских и германских императоров. Восторженно пишет Keiserchronik о древних римлянах, об Юлии Цезаре. «Никто не мог противостоять римлянам ни на море, ни на суше. Однажды чудесным образом сенат узнал о восстании против римлян германского народа. Сенат собрался на совещание, и выбрали славные римляне молодого отважного витязя, чтобы он вел их против германцев. То был Юлий Цезарь. Его послали в страну германцев, дали ему 30000 снаряженных человек, а он сам набрал еще 30000 храбрецов, – все из немцев, так как ему известна была их храбрость, и любил он их, так как сам по рождению был земляком» (Kaiserchronik, 250–265).
О знатном происхождении немцев Keiserchronik рассказывает всякие бредни, которые можно вполне сравнить с бреднями расистов-шовинистов. Средневековый хронист пишет, что баварское племя пришло из Армении, где Ной вышел из ковчега. Неистовая храбрость саксов, которая де принесла много забот Цезарю, объясняется тем, что саксы происходят от войска Александра Македонского. После его смерти они сели на корабль и прибыли к устью Эльбы. Германское же племя франков происходит от троянца Энея, потомок которого Франко поселился на Рейне (Kaiserchronik, 315–320, 323–334, 371–379).
Культурно отсталые германские рыцари, tedeschi, в представлении итальянцев – варвары, вдруг стали в свете теории трансляции господствующей расой Европы! Это оставило неизгладимый след и именно здесь, в этой трансляции кроются идеологические истоки той теории расового превосходства, которая в условиях империализма понадобилась германским захватчикам.
Разумеется, в истории каждого народа имеются подобного рода примеры, когда отдельные публицисты, юристы и политики проявляли уродливые формы национализма. Но у других народностей (в частности, русских XV века) эти теории были спорадическими вспышками самомнения выступающей на историческую сцену объединяющейся народности. У немцев же эти притязания не были соединены с процессом создания единой народности; подобного рода теории развивались в условиях, которых не знала ни одна иная нация:
1. Эти теории воспринимались уже в готовом виде, имевшем многовековую традицию.
2. Эти теории имели возможность проникнуть в глубинные массы народа, так как идея мировой монархии смутно соединялась с мечтами трудящихся о ликвидации феодального разбоя и хаоса.
3. Эта теория имела значение официально-государственной доктрины, ложилась основой для созданного феодального государства, явилась реально-идеологической спайкой господствующего класса, причем политические деятели империи эту теорию делали основной целью своей «универсальной политики», т. е. неоднократно всей мощью своего государства стремились осуществить ее на практике.
4. Являясь официальной доктриной государства, существовавшего более 800 лет, эта теория имела такое длительное существование, на которое не могли бы претендовать публицистические выступления у других народностей.
Название «Священно-Римская империя» явилась практическим воплощением в официальной титулатуре теории трансляции. С восстановлением Священной Римской империи все старинные идеи о величии Рима как будто вновь обрели вторую жизнь. Идея «Священно-Римской империи» и идея трансляции оказались чрезвычайно живучими и долголетними.
Живучесть этой идеи может быть объяснена чрезвычайным удобством этой фикции для оправдания самых различных средневековых институтов. Академик Тарле так отзывался о ней: «Концепция Священной римской империи имела замечательно счастливые свойства, соединение которых чрезвычайно редко встречается, но если уж случится, всегда бывает долговечно: это была концепция, имевшая и стройность отвлеченного теоретического построения, и плоть, и кровь реального факта, и величавую традицию за собою, и санкцию величайшего из современных ей моральных авторитетов, и полную понятность для самых некультурных людей самого темного и глухого периода средних веков» (Тарле, 92–93).
VII
Как относились к теории «перенесения» прав Рима на немцев сами римляне и итальянцы вообще?
Нужно сказать, что воскрешение старинных идей о вечности Рима и о мировом его господстве поднимали самосознание римских бюргеров и патрициата. Анонимный автор жития св. Адалберта в начале XI века пишет: Roma autem cum caput mundi et urbium domina sit et vocetur, sola reges imperare facit; cumque principis sanctorum corpus suo sinu refoveat, merito principem terrarum ipsa constituere debet – «Рим называется и есть глава мира и господин городов, он один может дать королям императорскую власть, и так как он лелеет в своем лоне тело князя апостолов, то ему принадлежит право назначать князя всей земли» (Vita S. Adalberti episcopi, 21, 43–45). Не более чем полстолетия после создания Священной Римской империи, он считал, что «Рим – сердце империи», т. е. здесь теория трансляции не чувствуется.
Известно, что римские республиканцы XII века, в том числе и Арнольд Брешианский никогда не исходили из этой теории. Если они и считали возможным опереться в момент борьбы против Папства на императора, то только в порядке свободного избрания на престол Рима отдельного лица. Горожане Италии не признавали за избранными германским сеймом королями никаких прав на Италию до коронации итальянской короной: «Известно, что сама императорская власть приобретена насилием и завоеванием» (BRG I, 538–539). Горожане Италии видели в империи насильнические набеги варваров-тедесков. Они исходили не из отвлеченных теорий, более других чувствуя на себе грабежи диких рыцарских банд.
Публицисты, связанные с церковью, стремятся видеть в Империи общечеловеческое учреждение. Видукинд в своей хронике смотрит на Оттона не как на главу немцев, а как на главу всего человечества. Сам Оттон III презрительно относился к немецкому своему происхождению, считая себя римлянином. Показательная известная картина, в которой в качестве подчиненных Оттону стран изображены склоненные Рим, Франция, Германия и Славянские страны. В основном гибеллинские круги, нуждавшиеся в мощи иноземного императора, были на позициях космополитизма, – мировой империи всего человечества. На этой позиции стоял позднее и Данте в его трактате De monarchia.
Церковь и гибеллины обычно старались всеми мерами замазать факт немецкого завоевания, превратить хищного грабителя в оплот мира для всего мира. Это было абстрагирование, желательное выдавалось за действительное. Старались уверить, что грабители, спускавшиеся из-за Альп, – это и есть носители счастья всему человеческому роду. Соответственно с этим, позднейшие историки склонны были видеть в Священной Римской империи форму международной спайки феодальной иерархической системы, не желая придавать значения империи как организации военно-грабительских элементов. Германские императоры «Священно-Римской империи» изображались в качестве вненациональных мечтателей о благе человечества, не немцев, а представителей всего человечества. Однако в последнее время в фашистской историографии Германии решили не закрываться масками. Ульриц считает, что Оттон III проводил последовательную политику к мировому господству немцев, он не был «беспочвенным мечтателем», как его всегда изображают (Uhlirz, 267–268).
В самом деле, нельзя уменьшать роль немцев в этой империи. Иначе мы очутились бы в плену идей, оторванных от действительности. Ведь именно завоевание Рима немецким королем Оттоном, – исторический факт, – сделалось поводом для воскрешения идеи единого Рима. Ведь захват германскими захватчиками Италии был основой для превращения в действительность воспоминаний о Риме. Мало того, идею «Священно-Римской империи» поддерживали вполне реальные, периодически повторявшиеся, походы немецких рыцарей и министериалов.
Идею «Священно-Римской империи» население Италии ощущало в виде грабежа со стороны немецких банд. Итальянцы Кремоны писали о немцах: Semper in mente habetote superbiam Teuthonicorum, crudelitatem tyrannorum ac seviciam barbarorum – «Помните всегда о надменности немцев, жестокости притеснителей и свирепости варваров». Хронисты Франции, Италии и Византии в один голос называют Священную Римскую империю германской, а императора – королем германцев. В самой титулатуре, в дипломатике, попадаются титулы Rex Teutonicorum, imperator Augustus Romanus, а рядом – Imperatore Alamannorum et Romanorum Burgundianumque (Giesebrecht IV, 434, 465).
Мало того, в те времена, когда идеи универсальной монархии были наиболее живучи, императоры смотрели на империю как на немецкую. Они третировали итальянцев, ведь в XII–XIII веках ни один итальянский князь не входит в коллегию курфюрстов. Следовательно, итальянцы не могли принимать участия в выборе своего императора, а должны удовлетворяться тем императором, которого решат избрать себе немцы. Позднее, в XIV веке, историк Виллани, современник Данте, так и пишет: popolo romano non da se, ma la Chiesa per lui... concedette l’elezione degl’ imperadori a sette principi – «римский народ не сам, но через посредство церкви… уступил право избрания императоров семи князьям» (Cronica di Matteo Villani, IV, 77).
Коллегия курфюрстов в теории должна была оставаться чисто тевтонской. В «Саксонском зерцале», а также в «Штаденских анналах» (1240) пишется, что король Богемии, который был высшим должностным лицом в Империи и курфюрстом, не имел прав принимать участия в избрании императора, так как не был немцем: Rex Boemiae, qui pincerna est, non eligit, quia Teutonicus non est (Annales Stadenses, 367; Sachsenspiegel, III, 57).
В подавляющем случае императоры Священной Римской империи не приглашали итальянских князей на германские сеймы, когда как целые своры германских рыцарей окружали императоров во время сеймов в Италии. Translatio не была отвлеченной идеей. Немецкие рыцари действительно стояли во главе этой средневековой империи.
Однако добавление к названию Священная Римская империя слов «немецкой нации» является изобретением позднейшего времени: imperium Romanum с Оттона; sacrum imperium с 1157; sacrum Romanum imperium с 1254; sacrum imperium Romanum nationis Germanicae, или nationis Teuthonicae – с 1409 года (Diehl, 458–460).
VIII
Как смотрели на «Священно-Римскую империю» и на свои права наследников Рима немецкие псы-рыцари и их вожди? Конечно, они ни на минуту не забывали ради универсальной теории реальной действительности, не забывали, что Империя возникла в результате их захватническо-грабительской деятельности.
Походы на Италию не являлись таким массовым широким движением, как крестовые походы. Это – походы исключительно рыцарских дружин, рыцарской челяди. Разумеется, эти грабительские банды рассматривали себя наследниками римлян с точки зрения военного господства над Италией. Характерен ответ Барбароссы жителям города Рима, когда те пожелали от своего имени провозгласить его императором помимо папы. Фридрих пишет, что римляне напрасно твердят о прежнем величии. Прежние доблести и господство перешли к германцам: вами теперь управляют германские короли, германская знать за вас думает, а воюют за вас германские воины (Ottonis et Rahewini Gesta, II, 30). Эти слова Барбароссы, переданные Оттоном Фрейзингенским, рисуют тот взгляд, который присущ был именно немецкому агрессивному рыцарству.
Как сам Фридрих Барбаросса смотрел на власть римского императора? В период своей силы и могущества он отбрасывал всякие теории общего блага и установления общего мира. Его лозунгом было: Omnia impune facere, hoc est regem esse – «Все делать безнаказанно – вот что значит быть королем» (Ottonis et Rahewini Gesta, 236, IV, 4).
Вот лозунг, достойный жестокого вождя псов-рыцарей, лозунг, который теперь развивается в Германии в применении к своему фюреру. Известно, с какой жестокостью расправлялся Фридрих Барбаросса в Италии, какой опустошающий грабеж сопровождал его римские походы. Именно это завоевание и грабеж новейшие историки Германии считают тем порядком, притом идеальным порядком, установленным для Италии германским рыцарством.
Идея «Священно-Римской империи» мало способствовала объединению германцев в единую нацию. В самой идее этой империи не было моментов, консолидирующих германские феодальные области. В ней было слишком много элементов, связанных с идеей вселенской церкви, идей космополитических. Слишком эластичной была идея такой империи, которая допускала существование в своих пределах обособленных государств и народностей. Своим острием она была направлена в сторону мирового господства, явилась стимулом не внутренней консолидации, не борьбой против феодальной раздробленности, а организацией феодальной агрессии.
Идея «Священно-Римской империи» была величественным знамением, освящавшим, оправдывающим и осмысливающим разбойные набеги немецкого рыцарства. Она была самой удобной, удачной идеей, способствовавшей сплочению разбойничьего рыцарства в разбойных целях. По словам Фикера, германская императорская власть более всего соответствовала интересам Италии. Якобы, она защищала страну от внешней угрозы, сохраняла и упорядочивала, но при этом не уничтожала ее внутреннего разнообразия. – Die Kaiserherrschaft war diejenige, welche den Interessen des Landes (Italiens) am meisten entsprach, seine Einheit am besten zusammenhielt, ohne die Mannigfaltigkeit zu ertöten, es gegen außen schützte und im Innern ordnete (Ficker, 84).
При Гогенштауфенах германское рыцарство приобретает свое окончательное оформление. Multitudum militum consistat gloria imperii et nostra potentia – «Рыцари – гордость империи и наша сила!» Рыцарство понималось, как прирожденное: Guter Leute, zum Schilde geboren; свн. guder lude zume schilde geboiren (Ennen, 561, Nr. 488; 623, Nr. 525; ср.: Delbrück, 249 u. Anm. 1).
Фридрих Барбаросса запрещает посвящать в рыцари детей крестьян и духовенства, а его современник Зейфрид Гельблинг (Seifried Helbling) смеется над самой возможностью посвящать лицо крестьянского происхождения в рыцари. Он восклицает: der Schild möge dem Bauern in diesem Augenblick zum Streichbrett des Pfluges, das Schwert zur Pflugschar, der ritterliche Seidenbeutel zum Säetuch, die Gürtelborte zum hanfenen Futterstrick sich wandeln. – «Да превратится у него щит в отвал от плуга, меч – в лемех, рыцарский кошелек – в севалку для зерна, галун на поясе – в пеньковую веревку!» (Delbrück, 255–256). По Оттону Штирийскому (Ottokar von Steiermark), сам император не вправе возводить крестьян («вахлаки с шишаками») в рыцари. В устах рыцарства воевать, – называется laborare, – это работать, тогда как жить в мире – значит лениться (Delbrück, 255, 256 u. Anm. 1, 3).
Положение немецкого рыцарства в культурно-отсталой стране приводило к неизбежности двойного грабежа. Во-первых, эксплуатация крестьянства, которое давало рыцарям и их челяди только пропитание, грубую одежду и суровое жилище. Во-вторых, внешнего грабежа, который должен был удовлетворить рыцарей во всем прочем, необходимом для авторитета господствующего класса.
Если феодальная иерархия сцементировала феодалов в их отношении к эксплуатируемому крестьянству, то «Священно-Римская империя» сплотила их в военно-грабительском отношении. Таким образом, совершенно помимо желания творца этой теории – Папской курии, идея перенесения прав римлян на немцев, идея продолжения существования Римской империи под руководством немецкого рыцарства явилась мощным оружием грабительских банд, и Imperium Sacrum Romanum оказалась по существу в XII–XIII вв. военно-идеологической спайкой всех разбойных, авантюристских элементов Германии.
Грабеж Италии высоко ценился немцами-современниками. Монах Otto de Sancto Blasio с восторгом пишет о Генрихе VI: «он обогатил свой народ богатством других стран» (Ottonis de S. Blasio Chronica, 71).
Грабеж итальянских городов высоко расценивается и германскими историками-шовинистами XX века: den großen Erfolgen Barbarossas in Oberitalien ansehnliche Schätze nach Deutschland gekommen sind – «большие успехи Барбароссы в Северной Италии принесли Германии значительные сокровища» (Below, 360).
По вопросу о претензиях на мировое господство Священной Римской империи в германской историографии есть две школы. Одна, – проф. Линден и его ученики Гартунг и Рюзен, – защищают положение, что германская империя действительно стремилась к мировому господству (Hartung, 1909; Rüsen, 1913). Другая школа – Галлер и Гольцманн. Один считает это стремление империи литературным измышлением поэтов и льстецов, а другой пишет, что император был только своего рода духовным главой Западной Европы (Haller, 1923; Holtzmann, 1939).
Вполне понятно, что эти позиции отражают современную политику: германский фашизм не только духовный гегемон итальянского, финского и венгерского фашизма… Этот расплывчатый термин только затуманивает мысль, неудобную в настоящее время. Впрочем, обе школы стоят на шовинистических позициях господства германизма над Европой.
IX
Самое понятие Imperium Sacrum Romanum совершенно не заключало в себе никакого географического содержания; Священная Империя походила более на догмат веры, на идеал, чем на определение государства. Но если подобная расплывчатость не способствовала сплочению немцев в единый народ, то как раз эта географическая неопределенность и была удобной для захватнических целей.
В руках удачливого завоевателя идея «Священно-Римской империи» являлась идеей мирового господства. Видукинд Корвейский (923) пишет об Оттоне I, основателе Империи: ex hoc res Francorum coeperunt minui, Saxonum vero crescere, donec dilatatae ipsa sua iam magnitudine laborant, ut videmus in amore mundi et totius orbis capite… cuius potentiae maiestatem non solum Germania, Italia atque Gallia, sed tota fere Europa non sustinet. – «С того времени королевство франков стало падать, а королевство саксов расти, пока оно, расширившись, не достигло настоящей величины, как мы видим его… под управлением любимца вселенной, главы всего мира, для могущества которого недостаточно Германии, Италии, Галлии, но и целой Европы» (Widukindi rerum gestarum, I, 34).
В самой идее «Священно-Римской империи», как осуществлении теории «светского меча», в понятии земного царства в противовес духовному царству, скользит мысль о мировом господстве. В дипломах гогенштауфенского периода титулатура императора полностью покоится на теории мирового господства Священной империи: quia divina providente clementia Urbis et Orbis gubernacula tenemus – «по Божьему промыслу и милости мы управляем Римом и всем земным шаром» (Constitutiones et acta, 161). Барбаросса (в передаче Оттона Фрейзингенского) гордо пишет о том, что ему принадлежат Francia et Hispania, Anglia et Dania (Gesta Federici, I, 25). Исходя из идеи «Священно-Римской империи», Фридрих Барбаросса называет королей Англии и Франции только reges provinciarum. Раболепный юрист Martinus называет его dominus mundi de proprietate et de iure. Папский престол не отвергал этой теории. В глазах пап удобный им император был monarchorum omnium regum et principium terrenorum imperator (Bryce, 173, 185–186).
Был момент в истории Империи, когда идея мирового господства, казалось, претворялась в жизнь. Это было время правления удачливого феодального приобретателя, кровавого Генриха VI (1190–1197). Путем сочетания брака и удачного похода он подчинил себе Сицилию и Южную Италию, оказался господином Рима и итальянских городов. Коварно захватив в свои руки английского короля, добился признания ленной зависимости Англии от Империи; добился подобной присяги от правителей Армении и Иерусалимского королевства; некоторых африканских правителей заставил платить дань Империи. Самую идею крестового похода Генрих VI подчинил плану расширения могущества Германии. Идею духовно-рыцарских орденов использовал для закрепления немецкого влияния в Палестине. Основанием Тевтонского ордена он впервые поставил духовно рыцарскую организацию на национальные рельсы. До того времени ордена не связывали своего существования с какою бы то ни было народностью.
Планы Генриха VI носились вокруг завоевания Византии и всего Средиземноморья, а папе и французскому королю он пытался навязать ленную присягу. Деятельность Генриха VI была периодом исключительного зверства и грабежа Италии. Неожиданная смерть сорвала планы этого чудовища. Горько оплакивали немецкие грабители смерть своего кровавого вождя. Монах de Santo Blasio так писал о Генрихе VI: Teutonicorum omnibusque Germanie populis lameutabilis sit in eternum, quia aliarum terrarum diviciis eos claros reddidit terroremque eorum omnibus in circuitu nationibus per virtutem bellicam incussit eosque prestanciores aliis gentibus nimirum ostendit, futurus, nisi morte preventus foret – «Он возвеличил германский народ богатством других стран (т. е. грабежом! – М.С.). Он привел в ужас всех своею храбростью. Было ясно, что он завоевал бы весь мир, все народы, если бы не умер так рано» (Ottonis de S. Blasio Chronica, 45).
Старались юристы, пресмыкающиеся перед Гогенштауфенами и Габсбургами. Так, в комментариях к Пандектам у Бартолуса (Bartolus de Saxoferrato) появляется попытка богословского оправдания претензий на мировое господство со стороны Священной империи. Et forte si quis diceret dominum Imperatorem non esse dominum et monarcham totius orbis, esset haereticus. Quia diceret contra determinationem Ecclesiae, contra textum S. Evangelii, dum dicit: “Exivit edictum a Caesare Augusto, ut describeret universus orbis”. Ita etiam recognovit Christus Imperatorem et dominum. – «Если кто скажет, что император не есть господин и монарх всего мира, тот еретик. Он выступает против священного писания, которое гласит: «в те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле» (Лк. II, 1). Это значит, что сам Христос признал императора господином всего мира» (Woolf, 27).
Позднее эти претензии на мировое господство вновь ожили в XVI веке, когда династическая уния Испании и Империи вновь сделала мысль о мировом господстве Габсбургов не совсем фантастической. Австро-немецкие претензии, прямо вытекавшие из идеи «Священно-Римской империи» хранились до самого последнего времени. Общеизвестен трюк с гласными буквами латинского алфавита A, E, I, O, U: льстивые придворные толковали это грамматическое сочетание, как право Австрии на мировое господство: Austriae est imperare orbi universo или Austria erit in orbe ultima!
Таким образом, истоки современной расовой теории и нелепых претензий на мировое господство германской расы необходимо искать в средневековой теории translatio, а не в каких-либо преимуществах немцев в отношении культуры или внутренне врожденных доблестях.
X
Как проводили на практике немецкие рыцари свою «миссию», переданную им Римской курией?
История хозяйничанья немцев в Италии дает красочную картину. Приведем только немногие факты.
1154. Фридрих Барбаросса «вступил в Рим; папа его короновал; произошла кровавая битва германского войска с римским народом, вернее, резня римлян, потому что почти никто из закованных в железо немцев не погиб» (Хронологические выписки, 141).
Лето 1158. «Барбаросса повел себя, как Аттила, по отношению к городам Вероне и Фарраре» (Хронологические выписки, 142).
Лето 1159. Во время осады Кремоны в войске Фридриха Барбароссы играли отрубленными головами пленных. Заложников, в том числе детей, привязали к осадной башне, думая этим ослабить силу выстрелов с городских стен. Но жители города не переставали стрелять, прославляя участь несчастных детей-заложников, павших за свободу родного города (Gesta Federici, 37–38).
1160. «Фридрих обосновался со своей главной квартирой в Лоди… уничтожил деревья и посевы вокруг Милана, превратил его окрестности в пустыню – этот трубадур!» (Хронологические выписки, 143).
Январь 1186. «Генрих VI направляется в Римскую область (находясь в соглашении с мятежными римлянами); это – дикий варвар» (Хронологические выписки, 168).
1194. Генрих VI напал на Неаполь и Сицилию. «Вел себя как варвар: в Сицилии приказывал ослеплять, насаживать на пики, жарить, обдирать кожу, закапывать в землю и прежде всего – грабить» (Хронологические выписки, 176).
1196. «Генрих VI остается в Неаполитанском государстве, снова ведет себя, как Нерон; он вызывает ненависть тамошних жителей; грубость и свирепость немецких наемных псов-рыцарей» (Хронологические выписки, 177).
При этом необходимо отметить, что немецкое рыцарство гордилось этими зверствами. Вышеупомянутый монах Оттон Санкт-Блазинский, отражающий настроения псов-рыцарей, с гордостью пишет об animositas teutonica, что соответствует выражению furor teutonicus, т. е. «германское бешенство» (Ottonis de S. Blasio Chronica, 17, 24, 53, 72).
Именно против этого бешенства тевтонов обращался к славянству Оттокар II Чешский в 1278 году. Именно против этой enormitatis teutonicae пришлось взывать и самим папам. Горько приходилось сознаваться папам в своей ошибке… Historia Pontificalis передает отзыв папы Евгения III о немцах: Teutones ecclesiae Romanae magis semper insidiati sunt et ex causis levibus eam saepissime depresserunt. Gens illa prae caeteris solet ingratitudinis vicio laborare – «Тевтоны всегда по малейшим поводам причиняли вред Римской церкви. Народ этот страдает больше всех прочих народов пороком неблагодарности» (Giesebrecht V, 484).
Знаменитый папа Иннокентий III возглавлял движение итальянцев против «тевтонов, которые поработили их жестокой тиранией». Ненависть к tedeschi, которые зверствовали в Италии, была колоссальна. Этой ненавистью к захватчикам можно объяснить тот факт, что папы, бессильные против ничтожных феодалов в Риме, всегда находили крупные силы для борьбы против императоров в моменты взаимных распрей.
Весь блеск понтификата Иннокентия III основан, в конечном счете, на том простом факте, что именно этому папе удалось опереться на антинемецкое движение в Италии после зверского режима Генриха VI. Известно, что Маркс в «Хронологических выписках» наименование псов-рыцарей прилагал только к немецким рыцарям. И это неслучайно.
Известно также, что средневековье считало немцев особенно жестоким народом. «Короли римлян бывают обыкновенно избираемы из немцев, народа жестокого и неукротимого, который больше принадлежит к варварской династии, чем к христианству, и у которого разбойничество даже не считается грехом» – как-то отметил Фома Аквинат.
Один из итальянских источников начала XIV века гласит: «Надлежит остерегаться, чтобы германская дикость не произвела, не обратила сладость Италии в горечь».
И вполне понятно, почему эпитеты animositas, furor, i bestiali, i barbari прилагались именно к немцам:
1. Немецкие походы были не массовыми войнами народов, а грабительскими походами одних рыцарей и их челяди. О немцах судили по разбойному рыцарству.
2. Исключительное зверство тевтонов безусловно поддерживалось и питалось тою же теорией translatio, воспитавшей в германцах самомнение и презрение к другим народам, т. е. идея translatio имела в средние века такое же развращающее влияние, что в настоящее время расовая теория.
Но не дешево стоила немецким псам-рыцарям их политика мирового господства – целые армии гибли в Италии, гибли и от вредного действия климата, и от разгула излишеств и разврата, и от оружия итальянцев, ненавидевших bestiali i tedeschi.
Оставшиеся в живых привозили домой лишь кости своих вождей и сеньоров, предварительно выварив их и отделив от мяса в специальных котлах. Такие котлы были неизменным инвентарем германских армий. Целые роды, вся династия Людольфингенов, погибли в Италии.
Лиутпранд сообщает, что в Павии против немцев-захватчиков вспыхнуло восстание, так что городские «крипты», называемые иначе клоаками для нечистот, наполнились трупами немцев (Liudprandi opera omnia, I, 35).
XI
Теория translatio несмотря на все свое значение для германского рыцарства, не могла полностью удовлетворять немцев. Ведь эта же теория является признанием верховенства духовной власти над светской, папы над императором. Но, как оказалось, германскому владычеству в Италии препятствовали именно папы. В писаниях императорских немецких публицистов XV в., в шпрухах немецких поэтов XIII в., стало признаком тевтонского патриотизма, враждебное отношение к папам, стремление идеологически освободить императорскую власть от идей, принижающих ее перед папским авторитетом, найти теории, которые бы удовлетворили германскую империю и без применения теории translatio.
В императорском лагере распространилась теория, конкурирующая с теорией трансляции. Это теория теократической монархии.
В правление Генриха III, Генриха IV, Генриха V проявляется стремление показать, что верховный правитель, и светский, и духовный, – это император. Использовался образ ветхозаветной библейской теократии, где царь был главой не только государства, но и духовной иерархии.
Генрих III указывал, что он – царь и первосвященник, и возводил на папский престол своих креатур-немцев. Хронист Титмар (1018) называет не папу, а императора наместником Господа Бога; таким образом, совершенно оставляя в стороне папу. Венрих Триерский считает, что императорская власть древнее папства, так как основывается на ветхом завете (Schwartz, 193–194).
Теоретик императорской власти, придворный Генриха IV, Бенцон Альбский создает такую теорию. Император – викарий Божий, свыше поставленный над всеми царствами. Он как бы второй создатель на земле (alter Creator). Он – imperator Orbis terrarum, все остальные цари reguli provinciarum. Он – princeps principum – источник всякого закона (Benzo Albensis, I, 7; VI, 6; VII, 8). Еще в языческие времена Империя служила высшим провиденциальным целям. Веспасиан наказал иудеев за их предательство в отношении Христа. Константин установил всеобщее единомыслие в исповедании веры. Петр и Павел – основатели империи, они сражались против идолов, приобрели власть над империей своей мученической кончиной. Это они передавали империю то грекам, то галлам – и, наконец, в вечный удел германцам. Германский император, следовательно, непосредственно принял власть от апостолов, как их викарий. Император, а не папа, – земной представитель верховного апостола Петра (Benzo Albensis, III, 1).
Интересно отметить, что в ответ на эту теорию, в которой чувствуется влияние иконоборческой Эклоги, Григорий VII и его публицисты выдвигали теории о происхождении королевской власти от разбойников, присвоивших власть над народом. Манегольд Лаутенбахский видит в королях слуг народа, призванных на основе общественного договора подавлять анархию и тиранию. Это наемники, которых народ, с благословения церкви, может прогнать (Manegoldus, XLIII). Эта мысль есть католическое выражение староримской теории делегации, которая противоречит всякой теории трансляции и логически приводит к необходимости создания национальных королевств. В момент острой вражды между папами и императорами, теория трансляции, таким образом, считалась неудобной и той и другой стороне.
В «Саксонском зерцале» в момент острой борьбы Фридриха II против папы тоже можно было наблюдать попытку подорвать богословскую основу теории трансляции, а именно, – видоизменить теорию «двух мечей»: Dat eine Schwert hatte Sante Petrus… dat andere hatte Johannes, dat hat nu de Keiser – «Один меч имел Петр… другой был у Иоанна, этим мечом теперь обладает император» (Sachsenspiegel, I, 1).
XII
Идея «Священно-Римской империи», в форме ли теории трансляции или в форме ветхозаветной теократии, в условиях зарождения в недрах феодализма прогрессивных элементов, служила целям реакции.
Особенно реакционное значение идея «Священно-Римской империи» сыграла в Италии. Випон сообщает: «В то же время в Италии произошло великое и modernis temporibus inaudita confusio – все живущие за городскими стенами (valvasores) и рядовые воины (gregarii milites) составили заговор против своих синьоров (dominos). Господа потерпели большое поражение от восставших и обратились в бегство, и в смятении с прискорбием, ждали прихода императора». Миланцы устроили coniuratio и спросили Конрада, не желает ли он принять под покровительство коммуну. Император оказался на стороне господ, он «стеснил миланцев, и так как не мог взять города, то опустошил огнем и мечом его окрестности» (Wiponis opera, 34, a. 1035; 35, a. 1037).
В Италии демократические элементы в городах побеждали, открывая путь для раннего итальянского капитализма:
Октябрь 1154. «Города северной Италии становились все демократичнее; торговля и благосостояние их все росли. Особенно усилился Милан; Милан заставил своих феодалов, если они хотели жить спокойно, построить дома в городе и сделаться горожанами. Миланцы также усмиряли и разрушали каждый город, который уклонялся от союза с ними» (Хронологические выписки, 139).
Лето 1158. «Второй римский поход Барбароссы: он вместе со 150000 подступил к Милану, где сопротивление оказали, главным образом, «низшие классы», в то время как знать и высший слой горожан охотно покорились бы…» (Хронологические выписки, 142).
Все влияние, вся идеологическая традиция Священной Римской империи были направлены на поддержание реакционных элементов. Карл Маркс в «Хронологических выписках» часто в подобном духе расценивает деятельность германских императоров:
Фридриха II Маркс называет ruffian – «разбойником, врагом всякого свободного строя» (Хронологические выписки, 279).
1221. «Фридрих составляет план разорить Милан из-за его демократического устройства и как опору папы» (Хронологические выписки, 245).
1232. «Сейм в Равенне, куда Фридрих II созвал также закованных в броню немецких каналий, должен был нанести смертельный удар городскому устройству» (Хронологические выписки, 246).
Итальянская политика Фридриха II вовсе не имела в виду объединение Италии, как об этом трактуют историки-поклонники Фридриха:
1232. «В Италии Фридрих II пытается уничтожить ломбардское федеративное господство путем союза с двумя гибеллинскими тиранами, домогавшимися владений в Ломбардии. Вступает для этого в Равенне в сношения с чудовищем Эццелино (из Равенны) и Салингверрой, условливается с ними о плане уничтожения вольности городов» (Хронологические выписки, 246–247).
Чтобы подчеркнуть реакционность самого прогрессивного изо всех Штауфенов, – Фридриха II, – Карл Маркс дает ему характеристику, которая сравнивает его не с деятелями XVI–XVIII веков, а с образами далекого прошлого:
«В нем есть что-то похожее на грека времен поздней империи» (Хронологические выписки, 247). Этот образ вполне соответствует всей концепции «Священно-Римской империи», как реакционной военно-идеологической спайки разбойных элементов Германии. Разбойные элементы Днепра, Дона и Волги тоже грабили города Черноморского и Каспийского побережья. Но они не освящались ни теорией трансляции, ни короной Римской империи и потому не сыграли столь реакционного значения, как это можно сказать о германцах XII–XIII века. Наоборот, будучи направлен против владетельных классов, этот разбойный элемент переключался зачастую на протест именно против того феодального насилия, защитниками которого, идеологическими и фактическими, были рыцари, входящие в единую разбойно-феодальную систему т. н. «Первой Империи».
Теория трансляции сыграла видную роль в укреплении самого мрачного института средневековья – инквизиции. Богословы ставили связь перенесения империи от греков к немцам со стремлением церкви получить могучее орудие против ереси. Согласно теории «двух мечей», опоясывая мечом при коронации императора, папа говорил, что этот меч вручается на избиение врагов церкви (Ли, 144).
Эту роль защитников единства католической церкви охотно принимала на себя Священная Римская империя. Настоящим основателем государственной инквизиции был Фридрих II. Он организационно оформил инквизицию, как чрезвычайное учреждение духовного сыска, разыскивающее и уничтожающее еретиков. При нем это учреждение, несмотря на духовную сущность, стало важнейшим учреждением светской власти в борьбе против своих врагов. Фридрих II заявил, что он получил императорское достоинство, чтобы поддерживать церковь и уничтожать ереси.
Реакционное же значение инквизиции – неизмеримо!
XIII
Гогенштауфенская империя с ее универсальными идеалами, претензиями с оружием в руках осуществить свои планы мирового господства, потерпела крах в XIII веке. Поскольку эта империя являлась сплочением разбойного рыцарства в целях грабежа, ее существование и расцвет обусловлен был лишь при условии возможности проведения грабительской агрессии. В середине XIII века два грандиозных удара подорвали возможности этой агрессии. Во-первых, – блестящее сопротивление итальянских горожан сорвало планы Фридриха II Гогенштауфена (Парма, 18 февраля 1248 года). Во-вторых, – блестящая победа русских 5 апреля 1242 года над тевтонскими рыцарями, сорганизованными Германом Зальца, другом и сподвижником Фридриха II, сорвала возможности дальнейшей экспансии. Эти два удара, нанесенные рыцарству итальянцами, католицизмом и русскими, были также смертельным ударом по идеологическому и организационному его центру – «Священно-Римской империи» Гогенштауфенов. Итак, «Первая Империя» как военная спайка рыцарства, перестала существовать в середине XIII века.
Интересно отметить, что именно так и понимали крах гогенштауфенской Германии итальянские политики с конца XII века. Robertus Pullus так объясняет падение Империи: «Известно, что императорская власть была приобретена насилием и завоеванием. То же, что приобретено насилием и недолговечно и непрочно, потому что оно против природы. А так как всякое разрушение или отпадение от того, что естественно, есть насилие, то нет надобности удивляться, что императорская власть, насильственно приобретенная, таким же именно путем затем стала уменьшаться, урезываться и захватываться многими разными государями и частными лицами. И таким образом вещи возвращались к своей первоначальной природе, каковая принадлежала им и в силу естественного закона и в силу права народов. Ибо всякая вещь возвращается к своей природе» (PL 186, VII, 27).
После падения гогенштауфенской «Священно-Римской империи», в XIII веке империя продолжала свое существование, но являлась исключительно оформлением единства германской феодальной системы и имела более узкое значение. Политическое и военное ничтожество этой империи дало возможность церкви в первую очередь эксплуатировать немцев. Политическое ничтожество Германии и хозяйничанье Римской курии определило направление германского гуманизма в сторону национального шовинизма.
Теория трансляции германскими гуманистами не отвергалась. Наоборот, Германия – все та же четвертая и последняя монархия Даниила. Германия – наследница всемирной власти римлян. Немецкие гуманисты смотрели не на настоящее, а на прошлое, именно на Штауфенскую империю. Восстановление могущества империи – вот задача перед немецкой нацией!
Все немецкие историки XVI века были на позиции трансляции. В Schedel’s Weltchronik в центре – идея translatio (1493). Наименование важнейшей главы этой хроники: De progressione imperiae, translatione eius in Germanos. Причем прибавляется, что imperium in Germanos transferitur, ubi et nunc usque conservatur, т. е. империя Римская, переданная германцам, в их руках находится по сие время (ср.: Вайнштейн, 76–77).
Помимо прогрессивного стремления к объединению, германский национализм, отравленный вздорной теорией трансляции, даже в среде гуманистов проникался шовинистским самомнением и презрением к другим народностям.
Гуттен ненавидел жгучей ненавистью итальянцев, как народность. Яков Вимпфелинг, написавший трактат «Германия», был ярым шовинистом. Он ненавидел французов, особенно боролся против французского влияния в Страсбургском университете. Всех великих людей прошлого зачислял в ряды германских деятелей, даже Иннокентия III. Очевидно, современные расисты в этом отношении уже имели предшественника!
Пиркгеймер, ученый нюренбергский патриций, собрал все свидетельства о славе немцев в прошлом, противопоставляя ничтожному настоящему. Гуманист Генрих Бебель в 1501 г. писал: «Что стоят греки и римляне по сравнению с нашими Карлом, Оттоном, Генрихами и Фридрихами?» (ср.: Вайнштейн, 74 и примеч. 3).
К чести германского гуманизма нужно отметить, что подобный шовинизм иногда встречал отпор среди его более здравомыслящей части. Beatus Rhenanus (1485–1547), например, отказывался видеть в германцах носителей культуры и вообще важнейшую расу Европы. Теория трансляции для него не имела значения. Мурнер требовал от гуманистов уважения к иностранцам.
Однако преобладающим тоном германского гуманизма оставался резко националистический. Правильно дает оценку теории трансляции итальянский гуманизм в лице Макиавелли. По его мнению, основатель Империи Карл вовсе не преемник Августа. Это просто варвар, получивший титул по капризу папы. Резко относятся итальянцы-гуманисты вообще ко всему немецкому, считая варварское влияние гибельным для Италии.
Необходимо отметить, что как раз в период развития германского гуманизма проходила гигантская новая попытка создания мировой монархии Габсбургами. Удачный брак, предоставивший Габсбургам богатейшие Нидерланды, а затем династическое объединение с Испанией окрылили надежды австрийского дома. Снова получили развитие универсальные идеи мировой монархии. В придворных кругах, в канцеляриях, особенно в среде юристов государственного права, идеи «Священно-Римской империи немецкой нации» считались официальными и обязательными.
Однако особый характер австрийской Габсбургской династии сделал идею «Священно-Римской империи», как преемницы Рима, связанной с вселенской мощью католицизма. Самая же идея превосходства германской нации стала переходить к кругам протестантским. Они, освободившись от специфически-католических элементов теории трансляции, и порвав тесные связи с идеей «Священно-Римской империи», ближе стали подходить именно к позициям расовой теории. Сближение с расовой теорией требовало отказа от католической теории трансляции, ибо некатолической теории трансляции не было.
Реформационный период имел громадное значение в деле деформации средневековых идей, лишая их римско-католической направленности. Само собой разумеется, что как теория трансляции чисто католическая, составленная в интересах Римской курии, так и целый комплекс идей, связанных со «Священно-Римской империей», для протестантов были неприемлемыми. В каком же направлении прошла деформация этих идей?
В первую очередь неприемлемым для протестантов оказалась роль папы, как верховного сеньора, который перенес наследие римлян на германцев. Однако от наследия римлян протестанты вовсе не желали отказываться. Тогда логически нужно было бы ответить на вопрос: если германцы получили наследие Римской державы не от папы через коронование, не от преемника св. Петра, распоряжавшегося «двумя мечами», то на каком же основании германцы могут претендовать на роль господствующей народности?
Ответ мог идти только в направлении признания за германцами особой исторической миссии, исключительно в силу их особой, собственной, им присущей доблести; их национальных особенностей, делающих их первою нацией, независимо от какого бы то ни было «акта передачи». Это есть момент перехода от религиозно-политической теории перенесения прав римлян, на позиции теории расового превосходства.
Германские историки-протестанты с любовью описывают деятельность императоров Священной Римской империи, как продолжателей императоров античного Рима. Причем особенно останавливаются на их борьбе против пап. Главным трудом, подводящим базу для исторической концепции протестантизма, был коллективный труд протестантских историков «Магдебургские центурии». Этот труд полностью принимает схему трансляции, выставляя немцев преемниками римского мирового владычества, но общая концепция – антипапская. Против пап подбираются самые рискованные, порочащие их данные. Германские императоры, наоборот, описываются как люди, обладавшие всеми достоинствами, якобы, свойственными немецкой нации.
XIV
После 30-летней войны все планы господства австро-испанских Габсбургов рассыпались навсегда. Но Священная Римская империя по традиции еще существовала со всеми своими старинными притязаниями, несмотря на явную нелепость таковых. Брайс так объясняет это: «Немцы так давно привыкли видеть своего государя в двойной роли и так полюбили приемы и притязания власти, обладание которой возвышало их над другими народами Европы, что для них уже слишком поздно было различать местного монарха от всемирного» (Bryce, 214–215).
В XVIII веке полное политическое ничтожество Германии, при сохранении традиций о мировом господстве и о преимуществе германской национальности, привело к проявлению особого комплекса идей, являвшихся переходом к космополитизму. Причем с сохранением за немцами роли ведущей национальности, – если не в военно-политическом значении, то в области интеллекта, духа, культуры, христианских принципов морали и т. п.
Господствующие в XVIII веке идеи «духа нации», «народного духа» содействовали этому направлению. Вообще на развитие идей космополитизма выступление просветительской философии имело громадное влияние. В своей смертельной вражде к остаткам феодализма просветители представляли все специфически средневековое как мрачное мракобесие. Пресловутое «тевтонское бешенство», которым гордились прежние германские анналисты, теперь стало считаться проявлением варварства. Время германской средневековой монархии стало считаться временем тяжелого для человечества упадка культуры. Ни о какой особой миссии германцев в средние века не могло быть и речи. Просвещенный подданный какого-либо ничтожного князька в это время, разумеется, не мог быть патриотом своего феодального государства, которое было носителем всех диких пережитков феодализма. Точно также он не мог быть поклонником Священной Римской империи, «стоглавого чудовища», одним своим названием олицетворявшего феодализм. Естественно, он стал называть себя гражданином вселенной. Идея космополитизма, фактически заложенная в идее вечной, универсальной мировой Римской империи в период борьбы против феодализма стала проникать через голову еще существовавшей тогда идеи «Священно-Римской империи», игнорируя ее существование.
Говоря о союзе свободных государств, Гердер говорит о гармонии наций. У Канта вместо «Священной империи» – «великий Союз народов». Интересно, в свете переживаемых нами событий, читать характеристику немцев конца XVIII века. У Канта, в его «Антропологии»: «У немца нет национальной гордости, и он как какой-то космополит, не привязан к своей родине. Он гостеприимно принимает чужеземцев из любой чужой страны» (Кант, 168). С удивлением мы сейчас читаем эти строчки.
Но как мог Кант это писать в конце XVIII века, когда мир знал военщину Гогенцоллернов и захваты Фридриха II? Мы объяснили бы: Кант просто игнорировал это, не считая прусскую военную машину немецким народом. Армия прусских королей XVIII века не была народной, это наемный международный сброд под начальством прусских юнкеров, которые тоже являлись потомками международного отброса, входившего в ряды Тевтонского ордена. При характеристике духа немецкого народа захватническая политика Гогенцоллернов и «пруссачество» Кантом молчаливо игнорировались, насколько это мог делать подданный прусского короля.
Однако необходимо отметить, что этот «космополитизм» не мог быть глубоким в стране, где живы были традиции идей национального превосходства. Захватническая политика Фридриха II Гогенцоллерна вызвала бурные восторги в среде публицистов и поэтов. Клейст писал о Фридрихе:
«Потомство будет смотреть на тебя, как на образец
И поставят тебя выше римлян, – Фридриха выше Цезаря!
Скалы Чехии – твои вечные трофеи».
(Kleist, I, 100–101).
Мотив о том, что «немцы Фридриха заменили и превзошли римлян», является перепевом старинных теорий. Но «Священно-Римская империя» игнорируется, а Австрия трактуется как славянская страна, австрийцы презрительно называются «кротами».
XV
Реформация и космополитические тенденции XVIII века перевели направление идеи трансляции в сторону развития теории о преимуществе немцев в области религиозно-нравственной, в области духа, а это развивало возможности укрепления представлений о чисто-расовом принципе превосходства немцев.
В задачи настоящей статьи не входит подробное изучение развития идеи расового превосходства немцев в XIX веке. Однако необходимо отметить роль реминисценций средневековой универсальной империи на формирование человеконенавистнических и вздорных идей расовой исключительности.
После унижения Германии в Наполеоновское время развитие национализма среди немецких публицистов было совершенно естественным. Однако немецкий национализм сразу же приобретает специфические черты, которые отзываются традиционными идеями translatio, поскольку сразу же немецкие националисты перешли на рельсы признания особой провиденциальной роли германского народа. При этом необходимо отметить чрезвычайно важную особенность патриотизма германских историков. Поскольку германское прошлое было густо окрашено теорией трансляции, германские историки-националисты, изучая и проникаясь идеями «Священно-Римской империи», пришли к самому неудержимому шовинизму.
Влияние традиций теории трансляции сказалось в том, что немецкие националисты стремились доказать не права немецкой нации на объединение и независимость, но именно историческими примерами хотели доказать превосходство германского народа над прочими народами. Не любовь к родине прививали идеологи подобного патриотизма, а зазнайство, высокомерие и зоологическую ненависть к иным нациям. Уже появляются мотивы современной расовой теории. По Лудену – немцы выше всех других народов! Карл Великий – германец с голубыми глазами! (Luden, 214, 571 u. Anm. 1) По Шлегелю, германцы, проникнутые особым духом свободы, восприняв идеи христианства, вдохнули новую жизнь в разлагающееся римское общество и подняли человечество до высокого морального уровня.
Старая теория трансляции была модернизирована. Романтики писали всемирную историю, как историю ведущих народов. Разумеется, этим ведущим народом у них в первую очередь оказались немцы. Против принципа Sanctus amor patriae dat animum мы ничего выразить не можем (MGH SS I, 1826, XIII). Совершенно естественно увлечение изучением прошлого своего народа. Но немецкий патриотизм, отравленный средневековой теорией трансляции, получил вредное направление. Некоторую роль в этом направлении сыграл и Гегель.
В «Философии истории» он дал со своей стороны сильный толчок к возрождению взгляда на германскую исключительность. Его схема развития абсолютного духа, как процесс развития сознания свободы, отводит особое, исключительное место роли германского народа. Каждый ведущий народ в осознании свободы достигает определенной ступени, после чего сходит с исторической сцены и уступает место другому народу. У греков и римлян сознание свободы было выше, чем у восточных народов, но оно было ограничено предоставлением свободы лишь для немногих. Только германцы и христианство дошли до сознания свободы человека, как такового, только в германцах познание духа дошло до наивысшего развития. Это есть в сущности та же теория трансляции: идея, что мировой порядок держался римлянами, потом его должны были держать как носители христианства – германцы.
В теории Гегеля проглядывается, как римляне сошли с мировой сцены, а их роль в дальнейшем развитии познания духа перешла к германцам! Та же трансляция, но тут Гегель, как верноподданный Гогенцоллернов, а, следовательно, и враг Габсбургов, не упоминает Священную Римскую империю, хотя и чувствуется средневековое самомнение тевтонских наследников Рима, превосходящих римлян своими «христианскими» принципами.
Особенно ярким предшественником фашистских историков был Генрих Лео (1799–1878), профессор Берлинского университета. Он был гегелианцем, но усвоил из учения Гегеля лишь самое реакционное. Поняв, что учение Гегеля является мощным орудием революции, он резко порвал с гегелианцами. Будучи в начале сторонником Австрии и начал Священной империи, он в дальнейшем усвоил гегелевское преклонение перед Фридрихом II и прусской монархией. Преклонение перед личностью Фридриха II, – вот исходный пункт, который был общим и Гегелю, и Лео, и всем реакционерам вплоть до Гитлера, который из школы вынес только преклонение перед Фридрихом. Лео стал защитником прусской военщины и политики военных захватов.
Der frische fröhliche Krieg – это выражение Лео повторяется и сейчас на тысячи ладов. Любовь к войне, как врожденная германской расе доблесть и как единственное средство возвышения нации – эта проповедь Лео стала очень популярной в прусских кругах. Любовь к войне! Врожденная доблесть германской расы! Война – единственное средство возвышения нации! Немцы в его глазах единственно высокая нация; французы – «нация обезьян». Лео проявляет уже зоологическую ненависть к другим народам – он уже совершенно созвучен современному фашизму (Jähns, 315).
Ярым националистом был и объективный Ранке. Оттон I по Ранке стремился создать национальное государство, ставившее перед собой задачу утвердить господство немцев в Европе. Ранке игнорирует факт упадка и ничтожества Священной империи к концу XII веке. Рим, по мнению Ранке, выполнял колоссальную роль. Все же остальное выполняли германцы. Основываясь на официальных документах, он даже Фридриха III считает «главой и защитником всего христианского мира». Связь Ранке со средневековой теорией трансляции до того ясна, что Ранке называли «евсевианско-августиновским учеником», т. е. сторонником средневековой теории четырех монархий (Вайнштейн, 171).
Стремление связать Германию XIX века с античным Римом особенно ярко проявлялось у Моммзена, который стремился найти лозунги для германского шовинизма. В своей «Римской истории» (1854–1856) он вывел «закон». Народ политически более развитой, поглощает народы, политически незрелые, несовершеннолетние (unmündig). Цивилизованные государства поглощают духовно несовершеннолетние. Это, по мнению Моммзена, – закон столь же всеобщий, и такой же закон природы, – как закон тяжести.
Для торжества культуры требуется, чтобы уничтожались племена менее способные к культуре, нациями вышестоящими. «Война – великая машина, вырабатывающая прогресс». Для характеристики личности Моммзена Бузескул прибавляет его фразу из частного письма: «Чешская башка разумных доводов не принимает, но для ударов и она доступна» (Бузескул, 39, 41).
Одновременно с Моммзеном выступает в 50-х годах XIX века Гизебрехт. Он был увлечен величием Священной Римской империи. С умилением рассказывает Гизебрехт об истребительных войнах против славян. Труд Гизебрехта служил целям отравления сознания именно германской молодежи шовинизмом. Из-под спуда истории модернизировались и фальсифицировались средневековые идеи. В предисловии к своему труду Гизебрехт говорит о своей задаче воздействовать примерами прошлого на молодежь: in welcher der Wille, das Wort und das Schwert der dem deutschen Volke entstammten Kaiser die Geschicke des Abendlandes entschieden … der deutsche Mann am meisten in der Welt galt … das deutsche Volk einen weltbeherrschenden Einfluss gewinnen und durch Jahrhunderte behaupten Konnte (Giesebrecht I, V, VI, VII).
Уже в середине XIX столетия все условия для расовой теории в ее политическом значении были налицо. И многовековое воздействие теории трансляции, твердившей об особом праве немцев на наследие римлян, и воздействие философов, твердивших о величии германского прошлого, и шумный успех германских историков-шовинистов, твердивших, что в прошлом германский народ был первым в Европе. Молодежь уже была в достаточной степени отравлена.
Необходимо было еще два момента. Наличие стройный псевдонаучной теории, этой новой «науки» – расизма; и что особенно важно, необходим солидный покупатель на эти теории. Основоположником псевдонауки оказался француз граф Габино. Осмеянный французами, Габино стал «классиком» фашистского расизма. На идеи превосходства немецкой нации, на идеи «права» германского народа на мировое господство, нашлись солидные покупатели: сначала вильгельмовский империализм, потом разбойничий фашистский империализм.
Фашизм внес мало нового в формулировки германского шовинизма. Как и во всем прочем, фашизм стремится воскресить все наиболее дикое, наиболее мрачное из средневековья. Так и по части отравления сознания молодежи фашизм широко опирается на обветшалые идеи средневекового государства. Идеи, которые явились созвучными нынешнему фашизму, поскольку и в свое время они были реакционными, служили военно-идеологической спайкой всех разбойных элементов Германии.
Недаром фашизм с особой любовью останавливается на Первой Империи, продолжателем идей которой старается себя выставить. Эти идеи, – право на грабеж, презрение к другим нациям, уверенность в своей исключительности, – объединяют и сейчас в форме партии «наци» все разбойничьи элементы Германии, которые железной пятой подавили сейчас германский народ.
Приведем в заключение еще один отрывок из характеристики немецкой народности Кантом: «Немец среди цивилизованных народов легче всего и терпеливее всего подчиняется правительству, под которым живет и слишком далек от жажды перемен и противодействия существующему порядку» (Кант, 168). В свете переживаемых событий эта фраза Канта актуальна. Но не подлежит сомнению, что всякому терпению у немцев наступит предел, и гибель фашистского режима со всеми обломками средневековой идеологии неизбежна.
Итак, мы видели, что идея расового господства немцев возникла у них не в результате более высокого культурного развития или военного превосходства. Это было в условиях средневековья, во время разбойничьих набегов полуварваров, псов-рыцарей, на более культурную Италию. Теория трансляции освящена была пьяным и распутным подростком, развита в своих интересах политиками и идеологами Папской курии и служила целям сплочения разбойных элементов Германии. Эта идея, подобно многим пережиткам средневековья, облеченная в покровы псевдонауки расизма, в условиях разбойничьего гитлеровского империализма, служит тем же целям в настоящее время.
Заключение
Расовая теория германского империализма на первый взгляд является новой теорией, возникшей в конце XIX века и получившей особое значение в XX веке. Представляется чрезвычайно соблазнительным объяснить появление, оформление и распространение этой теории исключительно общественными условиями эпохи империализма. Однако подобное признание расовой теории «новой» идеей в корне неправильно.
«Новые идеи и теории возникают лишь после того, как развитие материальной жизни общества поставило перед обществом новые задачи… Новые общественные идеи и теории потому собственно и возникают, что они необходимы для общества, что без их организующей, мобилизующей и преобразующей работы невозможно разрешение назревших задач развития материальной жизни общества» – тов. Сталин так характеризует новые идеи и теории (Вопросы ленинизма, 11-е изд., 546, 547).
Разумеется, признавать «расовую теорию» новой идеей в данном значении невозможно. Иначе эта теория носила бы не реакционный, а прогрессивный характер, что ни в коей мере, ни в малейшей степени, нельзя признавать за расовой теорией. «Общественные идеи и теории бывают различные. Есть старые идеи и теории, отжившие свой век и служащие интересам отживающих сил общества. Их значение состоит в том, что они тормозят развитие общества, его продвижение вперед. Бывают новые, передовые идеи и теории, служащие интересам передовых сил общества. Их значение состоит в том, что они облегчают развитие общества, его продвижение вперед» (Вопросы ленинизма, 11-е изд., 546, 547). Эти слова тов. Сталина с предельной ясностью показывают, что реакционные круги общества мобилизуют свои силы путем использования старых, отживших свой век идей и теорий.
В самом деле, идея расового превосходства была «новой» идеей, необходимой для общества в рабовладельческий период в странах древнего Востока. Например, у древних евреев, заботились о «чистоте крови» брачующихся (Flav., C. Ap., II, 24). У древних эллинов и у римлян идея расового превосходства обосновалась по большей части мифологически («избранный, покровительствуемый божеством народ»). Хотя и тогда были уже попытки обосновать это превосходство биологически: «прирожденные рабы» и «прирожденные господа» у Аристотеля (Arist., Pol., ΙΙΙ, 6). В понятие «варвар» вкладывалось особое содержание – рожденный для рабства, рожденный быть в услужении у господствующей расы.
Христианская мифология отказалась от идеи «избранного народа». Феодализм не имел ничего общего с рабовладельческими расовыми теориями. Однако почему же немцы широко воспользовались идеей «трансляции», которая, признавая за немцами право римлян на мировое господство, тем самым воскресила «старую», отжившую свой век рабовладельческую теорию?
Мы показали, что эта идея оказалась удобной именно для германской феодальной системы, наиболее разбойничьей, наиболее грабительской в средние века. Внося идею особенных прав немцев на господство над другими народами, она мобилизовала довольно широкие слои немецкого народа на самые гнусные преступления и разбой. Эта идея была явно реакционная, так как тормозила развитие феодализма в направлении развития элементов капиталистического способа производства (принципиальная политика Штауфенов против горожан, страшные разрушения городов).
Возникнув из потребностей германской феодальной системы эта идея, в свою очередь, стала оказывать влияние как на направление политики, так и на национальную психику немцев. Воплотившись в «универсальной политике» Людольфингенов и Штауфенов, она потерпела крах, но влияние на национальную психику оставила. Эта идея придала особую специфику германскому патриотизму. Отныне священная любовь к родине у немцев стала облекаться идеей особого преимущества германского народа над другими народностями.
Идея «трансляции» была, в сущности, мифологической формой обоснования расового преимущества немцев. Со времени реформации это мифологическое обоснование перестало иметь значение, но идея превосходства немцев над другими народами была уже настолько прочной, что потребовались иные обоснования: особые нравственные качества немцев, особая провиденциальная роль немецкой нации как ведущей, как выразительницы мирового духа.
В XIX веке в связи с успехами биологических наук прочно засевшие предрассудки о превосходстве немцев стали приобретать биологические обоснования. Эти устарелые, отжившие предрассудки, стали облекаться в наукообразную форму «расовой теории», которая стала популярной среди немецкого мелкого буржуа, уже насквозь пропитанного различными теориями превосходства немцев. Но эта «расовая теория», фактически являлась только перелицовкой, только приведенной в наукообразную форму давно устаревшей рабовладельческой идеи. Она оказалась удобной для оправдания агрессии германского империализма.
Германский империализм, в силу особых условий, отчасти под воздействием специфики германского патриотизма, оказался самым разбойным, самым грабительским, самым реакционным. Как самый реакционный, он воспользовался самыми устаревшими, самыми реакционными идеями. Особая специфика германского патриотизма, воспитанная в свое время теорией трансляции, теперь оказалась той благоприятной почвой, на которой развили деятельность идеологи германского империализма, как в период вильгельмовской Германии, так и гаулейтеры фюрера в наши дни.
Германский народ оказался отравленным! Успеху этой человеконенавистнической кампании способствовало то, что германский народ уже в средние века оказался отравленным теорией трансляции.
ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 65.
Подлинник, машинопись.
Осенью 1945 г. кандидат исторических наук доцент М.Я. Сюзюмов подготовил текст, который получил название «Идеология немецкой агрессии в средние века». Это был его доклад на ежегодной научной конференции СГПИ, для печати он не предназначался. Значительно сократив первоначальный вариант очерка «Генезис "теории" расового превосходства немцев в средние века», М.Я. Сюзюмов внес в начало и в конец рукописи небольшие дополнения. Они были необходимы, так как по сравнению с весной 1942 г. ситуация коренным образом изменилась, – советский народ одержал победу в Великой Отечественной войне. Далее мы приводим эти фрагменты по единственной сохранившейся рукописи из личного фонда М.Я. Сюзюмова в ГАСО.
Фрагменты из рукописи М. Я. Сюзюмова
«Идеология немецкой агрессии в средние века»
«После разгрома германского империализма предстоит окончательно уничтожить любые возможности агрессии с германской стороны. Германский народ слишком часто давал увлекать себя на путь грабительских авантюр. Многие вредные предрассудки, которые в дальнейшем могут облегчить возможность вновь стать на путь агрессии, слишком глубоко укрепились в сознании германского народа. Немцы самых различных политических направлений и различных классов до сего времени серьезно верили, что германский народ играл ведущую роль в мировой истории. Отсюда недалеко до теории расового превосходства немцев. Все подобное придется с корнем вырвать из сознания немцев в период оккупации.
Поэтому в настоящее время исключительно важным представляется изучение исторически сложившихся особенностей идеологии и психики немцев, изучение вопроса, почему широкие массы германского народа в разные периоды своего существования так легко вовлекались на путь грабежей и насилий, поддерживая своих главарей.
Ведь Гитлера, вовлекшего германский народ на путь чудовищных преступлений, немцы поддерживали до последнего момента, до тех пор, пока оружие не было выбито из их рук Красной Армией. Только веками укреплявшейся традицией можно объяснить этот факт».
ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 14. Л. 1.
Подлинник, машинопись.
«Безусловно, и теперь, после разгрома германского империализма, будут иметь место попытки найти в тенденциозно подобранных документах средневековья пищу для поддержания шовинистического духа среди германской молодежи. Однако решения Берлинской конференции показали, что против идеологической подготовки новой агрессии будут приниматься столь же решительные меры, как и против экономического военного потенциала».
ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 14. Л. 24.
Подлинник, машинопись.
«СЮЗЮМОВ ПУТАНО УВОДИТ ЧИТАТЕЛЯ В ДЕБРИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ»
М.Я. Сюзюмов работал в СГПИ с осени 1938 года. Сначала он преподавал латинский язык, но уже в следующем учебном году читал студентам историко-филологического факультета пединститута специальный курс «Византия и славяне». В отчете СГПИ за 1939/1940 учебный год подчеркивалась актуальность этой темы в связи со стремительно менявшейся внешнеполитической обстановкой: «специальный курс был проведен на высоком научном уровне, который смог бы сделать его достоянием крупного столичного вуза». Далее констатировалось, что М.Я. Сюзюмов смог «продвинуть свою работу как в сфере педагогической, так и в области средних веков» (3).
Несмотря на большую аудиторную нагрузку, М.Я. Сюзюмов сосредоточился на завершении кандидатской диссертации по теме «Проблемы истории иконоборческого движения в Византии». В мае 1940 г. он принял участие во Второй межобластной научно-исследовательской конференции по историческим наукам, где выступил с докладом «Политика императоров иконоборческой династии Византии» [8, с. 182–183]. В мае 1941 г. старший преподаватель СГПИ был приглашен на заседании Группы по истории Византии ЛОИИ АН СССР, где сделал доклад «Церковное и монастырское землевладение в Византии в иконоборческий период» (4).
Перед началом Великой Отечественной войны М.Я. Сюзюмов, как минимум, дважды побывал в Ленинграде, где работал в Библиотеке Академии наук. Это позволило историку познакомиться с отечественной и зарубежной научной литературой, доступ к которой был для него ограничен в 1930-е гг. (5).
Гораздо более важным событием в жизни М.Я. Сюзюмова стало воссоединение с семьей: родителями Анной Яковлевной и Яковом Адриановичем и младшей сестрой Зинаидой. Это стало возможным после образования Эстонской ССР и вхождения республики в состав Советского Союза. Помимо долгожданной встречи с родственниками, М.Я. Сюзюмов получил свои дореволюционные научные материалы, которые хранились у родителей в Таллине. Речь идет о массиве источниковедческих и историографических данных, собранных талантливым студентом Юрьевского университета. В 1913–1917 гг. он работал над медальным сочинением «Походы южно-итальянских норманнов против Византии» (6), а затем – над магистерской диссертацией (7).
Таким образом, в 1939–1940 гг. М.Я. Сюзюмов сумел частично восстановить утраченные научные связи, его статьи вновь стали публиковаться в столичных научных журналах. Полученные из Эстонии научные материалы значительно ускорили работу над кандидатской диссертацией. Именно выписки, сделанные М.Я. Сюзюмовым из позднеантичных и средневековых латинских авторов, а также трудов западных историков XIX – начала XX в. стали фактологической основой для очерка «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века», а также популярной лекции «Итальянские походы германских рыцарей» (8).
Архивные документы свидетельствуют, что весной 1942 г. на кафедре всеобщей истории СГПИ обсуждалась работа М.Я. Сюзюмова «Генезис “теории” расового превосходства немцев в средние века». Она была одобрена и рекомендована к печати в «Ученых записках» Пединститута (9). Другое обсуждение состоялось 23 мая 1942 г. на заседании кафедры всеобщей истории Свердловского государственного университета, где М.Я. Сюзюмов работал по совместительству. Далее мы приводим соответствующий фрагмент из архивного документа; орфография и пунктуация подлинника сохранены.
Выписка из Протокола № 3
заседания кафедры всеобщей истории от 23 мая 1942 года
Присутствовали: т. т. Юдикис, Бортник, Сюзюмов,
Герчиков, Житомирская, Сурин
1. Слушали: Статью доцента Сюзюмова «Теория трансляции и расовая теория (из истории средневековой идеологии)».
тов. Бортник: Спрашивает, почему Сюзюмов считает Фридриха II создателем инквизиции, – ведь она существовала еще с 20-х годов XIII века, со времени борьбы с альбигойцами. Что удалось обнаружить относительно происхождения идеи расового превосходства германцев над славянами?
тов. Сюзюмов: Инквизиция – институт светской власти, и в этом смысле создателем ее можно считать именно Фридриха II. Борьба с альбигойцами была крестовым походом и, естественно, возглавлялась духовной властью. Идея превосходства германцев над славянами вылилась в форму превосходства христианских народов над язычниками.
тов. Герчиков: Возражает против тезиса, что именно германцам, и только германцам, присуща идея расового превосходства над другими народами.
тов. Сюзюмов: Верно, что в известной степени эта идея есть у всех народов, но ряд особенностей развития германского народа определил силу этой исторической традиции у немцев.
тов. Юдикис: Используют ли современные фашистские идеологи теорию трансляции?
тов. Сюзюмов: Не используют, не могут использовать, потому что с XIX века идея Священной Римской империи стала враждебной германскому народу, поскольку он связывал свои чаяния с Пруссией. С этого времени появились иные идеологические стимулы.
тов. Юдикис: Не оговорите ли тезис, что народы, покоренные Римом, считали господство Рима вечным?
тов. Сюзюмов: Действительно, народы, покоренные Римом, в известной степени привыкали к власти Рима, а господствующие классы их прямо стремились включиться в Империю.
тов. Бортник: Статья чрезвычайно интересна. Надо отметить, что идея преемственности Риму, выдвигаемая германскими утопистами, всегда опровергалась итальянцами. Римляне себя считали преемниками Рима.
тов. Герчиков: Были периоды в истории Германии, когда был весьма распространен космополитизм и национальная идея умирала. Следовало бы это отметить. Надо было подчеркнуть, что корни современного фашизма в империализме. Неясна периодизация в упоминаниях о Римской империи, недостаточно точно обозначены историографические пределы.
тов. Юдикис: Статья производит очень хорошее впечатление. Она основана на весьма интересном материале, совсем не использованном нашей литературой. Надо было бы все же связать этот очерк идеологического развития с классовой сущностью этой идеологии. Тезис, что римские народы считали вечным господство Рима, неверен и давно опровергнут в марксистской литературе.
тов. Сюзюмов: Говоря о распространении идеи трансляции, я не имею в виду горожан. Горожане Италии никогда не признавали эту идею. Если говорить о классовых корнях ее, то она нужна была больше всего рыцарям, которые теряли свою власть. Итальянцы (Данте) считали Священную Римскую империю универсальной, космополитической. Национальный момент подчеркивала больше всего церковь («Империя германской нации»).
Постановили: Поблагодарить тов. Сюзюмова за доклад, рекомендовать статью для «Ученых записок».
ГАСО. Ф. Р-2110. Оп. 2. Д. 870. Л. 3–4.
Подлинник, машинопись.
В обсуждении статьи М.Я. Сюзюмова в СГУ принимали участие преподаватели кафедры всеобщей истории Н.Х. Юдикис (10), Н.А. Бортник (11), И.В. Герчиков (12), Ф.И. Сурин (13) и С.В. Житомирская (14). Из перечисленных историков специалистами по данной тематике, с определенными оговорками, можно считать только Н.А. Бортника.
Судя по приведенному документу, на заседании кафедры всеобщей истории СГУ обсуждалась статья «Теория трансляции и расовая теория: из истории средневековой идеологии». По содержанию она совпадала с текстом, который ранее рассматривался в СГПИ. Объяснение этому очевидно: в годы войны не имевшему ученой степени вузовскому преподавателю было сложно опубликовать научную статью. Зная об этом, М.Я. Сюзюмов получил рекомендации на включение своего очерка в «Ученые записки» двух свердловских вузов. При этом он не нарушал каких-либо правил, так как с положительной оценки кафедры путь научного текста только начинался, ему предстояло преодолеть много других инстанций.
Более того, М.Я. Сюзюмов включил данную публикацию в список своих трудов, приложенный к кандидатской диссертации: «Генезис идеи расового превосходства у немцев в средние века. Средневековая «идея трансляции» созданная Римской Курией, оказалась удобной для оправдания грабительских походов, традицией, укреплявшей веру в особую роль германцев и являвшейся одной из причин специфики германского «патриотизма», легко уклонявшегося в сторону претензий на расовое превосходство и мировое господство. Статья принята редакцией «Ученых Записок Пединститута». Размер 2 печ. листа» (15). По правилам военных лет, диссертанты могли указывать не только напечатанные, но и принятые в печать статьи.
Однако очерк М.Я. Сюзюмова не был опубликован. Более того, при определенном стечении обстоятельств он мог принести его автору значительные проблемы. Этот текст оказался в распоряжении УНКВД по Свердловской области, а затем стал известен в Обкоме ВКП(б). Далее мы приводим сохранившуюся в Центре документации общественных организаций Свердловской области переписку между этими инстанциями; орфография и пунктуация документов сохранены.
Отношение зам. начальника Управления НКВД
по Свердловской области И. Г. Попкова
секретарю Свердловского Обкома ВКП(б) И. С. Пустовалову
Совершенно Секретно.
Секретарю обкома ВКП(б)
Лично – тов. Пустовалову.
5 декабря 1942 г.
г. Свердловск.
УНКВД имеет, полученные негласным путем и еще непроверенные, сигналы об антисоветских пораженческих взглядах преподавателя Свердловского Пединститута – Сюзюмова М.Я.
Для намеченного к выпуску сборника Сюзюмов написал статью «Генезис "теории" расового превосходства немцев в средние века». Содержание этой статьи известно кругу преподавателей института, обсуждается и по-разному комментируется в их среде.
Беглое ознакомление с содержанием статьи Сюзюмова дает основания взять под сомнение как правильность ее содержания, так и субъективную политическую честность автора.
Сама постановка вопроса и попытка дать научное обоснование исторических корней современного фашизма – по-моему, неверна. Сюзюмов путано уводит читателя в «дебри» общественных отношений докапиталистических формаций, выискивает в них положения, освещающие расовую рознь, отодвигает основу классовых противоречий, проводит мысль о закономерности и неотвратимости прихода фашизма (это диаметрально противоположно установкам Коминтерна).
Отрывая анализ происхождения фашизма от империалистической стадии капитализма вообще, от характера германского империализма, в частности, от послевоенного экономического развития Германии в особенности, Сюзюмов затушевывает действительные корни происхождения германского фашизма, оправдывает предательскую политику социал-демократов, запутывает разоблачение фашизма как террористической диктатуры верхушки финансовой олигархии.
Ставя знак равенства между пропагандой теории расового превосходства и фашизмом Сюзюмов валит в одну кучу цель и средство фашистских вожделений, тонко, замаскировано пытается объединить гитлеровскую клику и его вооруженную банду оккупантов с Германией вообще.
Кроме этого, на мой взгляд, в статье Сюзюмова имеется целый ряд других, чуждых и довольно подозрительных по своей цели положений. В этой связи прошу Вас под благовидным предлогом организовать получение действительно большевистской и развернутой рецензии на статью Сюзюмова и копию этой рецензии выслать мне, с возвращением копии статьи.
Приложение: Упомянутое в тексте.
Зам. начальника Управления НКВД
Свердловской области
Попков
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 260. Л. 172–173.
Отпуск, машинопись (16).
На запрос НКВД И.С. Пустовалов кратко ответил 4 марта 1943 г.
Отношение секретаря Свердловского Обкома ВКП(б) И. С. Пустовалова
зам. начальника Управления НКВД по Свердловской области И. Г. Попкову
Сов. секретно.
Зам. нач. Упр. НКВД
по Свердловской области
тов. Попкову
№ 185/с, 4 марта 1943 г.
Направляем Вам рецензию на работу М. Сюзюмова «Генезис "теории" расового превосходства немцев в среднем веке» и копию этой статьи.
Автор рецензии лектор Обкома ВКП(б) профессор тов. Курсанов с вашим отношением ознакомлен не был и писал рецензию совершенно беспристрастно, без всякой предвзятости. М. Сюзюмова он не знал и не знает.
Рецензию тов. Курсанова мы даем без всяких исправлений.
Секретарь обкома ВКП(б) по пропаганде
И. Пустовалов
ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 260. Л. 171.
Отпуск, машинопись (17).
Сохранившиеся документы не позволяют оценить уровень историософской подготовки Ивана Григорьевича Попкова (1904–1978). Известно, что в 1924–1926 гг. он обучался в Курской двухгодичной губернской совпартшколе. В феврале – июле 1941 г. майор госбезопасности Попков возглавлял в Москве 3-й отдел СПО НКГБ, который занимался «борьбой с антисоветскими формированиями среди академической, технической, сельскохозяйственной, медицинской, педагогической и юридической интеллигенции» [11, с. 22, 94, 98, 708–709]. Фактически, он назвал М.Я. Сюзюмова «буржуазным историком» и обвинил его в «протаскивании чуждых и довольно подозрительных по своей цели положений». Для М.Я. Сюзюмова такие характеристики не предвещали ничего хорошего, тем более что в случае возбуждения против него уголовного дела «погашенная» судимость 1936 г. стала бы отягчающим обстоятельством [5, с. 277–278].
Проверкой статьи М.Я. Сюзюмова занялся секретарь Свердловского Обкома ВКП(б) по агитации и пропаганде И.С. Пустовалов. По его распоряжению текст отдали на рецензию «лектору Обкома ВКП(б) тов. Курсанову». Стоит отметить, что в этом случае М.Я. Сюзюмову сопутствовала удача. Кандидат философских наук, профессор Георгий Алексеевич Курсанов (1914–1977) заведовал кафедрой основ марксизма-ленинизма в Свердловском юридическом институте. Он являлся признанным специалистом по марксистской теории познания, которого отличали широта научного кругозора и объективность. Г.А. Курсанов не нашел «буржуазных проявлений» в очерке М.Я. Сюзюмова (18).
Мы не считаем, что секретарь Обкома ВКП(б) И.С. Пустовалов оградил М.Я. Сюзюмова от интереса со стороны органов НКВД (19). Скорее, он воспринял действия И.Г. Попкова как вмешательство в сферу ответственности Отдела пропаганды и агитации Обкома партии. Тем не менее, И.С. Пустовалов распорядился отложить издание исторического выпуска «Ученых записок» СГПИ за 1943 год. О дальнейшей судьбе этого сборника М.Я. Сюзюмов писал в 1949 г. Н.Е. Застенкеру (20): «Спешу направить Вам свою работу, только что вышедшую из печати (21). Я не знал Вашего адреса, и пока узнал его, прошло несколько дней. Работа долго очень находилась в печати – ведь могла бы выйти в 1943 г., когда признана была "Никитой Пустосвятом" неактуальной (22). А сборник 1943 г. все еще в печати. <…> Если нужно, Наум Евфимович, я могу Вам достать и переслать в набранном виде оттиск Вашей статьи "Маркс и Энгельс о роли Пруссии в истории Германии XIX в." Статья снята из сборника, как "устаревшая". Набор этот рассыпан» (23).
Судя по сохранившимся архивным материалам, ни М.Я. Сюзюмов, ни дирекция СГПИ не знали о переписке между НКВД и Обкомом ВКП(б). В датированной 24 апреля 1943 г. «Записке о работе Свердловского гос. пединститута в годы Отечественной войны», указывается: «Большая часть научных работников Института работает в области гуманитарных наук. В этой области плодотворно работает ст. преп. Сюзюмов М.Я. – "Иконоборческая политика византийских императоров", "Генезис идеи расового превосходства немцев в средние века"» (24).
30 апреля 1943 г. М.Я. Сюзюмов в Объединенном Ученом совете гуманитарных факультетов МГУ защитил кандидатскую диссертацию по теме «Проблемы истории иконоборческого движения в Византии» [6, с. 471–478]. Таким образом, «дамоклов меч», нависший над М.Я. Сюзюмовым в конце 1942 г. перестал таить в себе угрозу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Неопубликованный очерк М.Я. Сюзюмова был не единственным научным текстом, в котором разъяснялись причины германской агрессии против СССР. Задача публиковать научные и пропагандистские материалы, разоблачающие сущность нацизма, была поставлена перед советскими историками еще 3–8 мая 1942 г., когда в Свердловске состоялось общее собрание Академии наук СССР. В программном докладе начальника Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александрова констатировалось: «Важная задача советских историков состоит в разоблачении фашистской идеологии, в частности фашистской лжеистории. Необходимо документально показать, кто такие национал-социалисты, разоблачить империалистический, человеконенавистнический, реакционный характер их идеологии и политики. <…> Долг наших историков – своими работами воспитывать чувство советского патриотизма, глубокое уважение к героическому прошлому народов СССР, к нашим славным предкам, защищавшим родную землю от иноземных поработителей» [1, с. 33–34].
Однако работа академических институтов по подготовке таких изданий продвигалась медленно. Основной причиной этому было рассредоточение творческих сил страны по огромной территории от Ашхабада до Уфы и Томска. В Свердловске были полиграфические мощности, способные большими тиражами выпускать печатную продукцию, но загруженность эвакуированных на Урал типографий оставалась низкой. Печатались, в основном, агитационные брошюры (В.В. Данилевский, М.И. Рубинштейн), рассчитанные на массового читателя [9, с. 370].
Следует отметить, что осенью 1942 г. в советском руководстве уже не питали иллюзий по поводу «братской помощи мирового пролетариата» в борьбе с гитлеровской Германией. Гораздо более осязаемой являлась поддержка, которую оказывали СССР страны антигитлеровской коалиции и, в первую очередь, Соединенные Штаты Америки. В этой связи необходима была корректировка задач, ранее поставленных перед советскими историками. 15–18 ноября 1942 г. в Свердловске прошла Сессия Академии наук СССР, посвященная 25-летию Великого Октября. В выступлениях Г.Ф. Александрова и Е.М. Ярославского содержались требования к ученым, изучавшим закономерности развития общества, ускорить работу по созданию патриотических и антифашистских статей.
Выступавший в прениях по этим докладам академик Е.В. Тарле отмечал: «Что касается, немцев, я укажу только, что, если кто не следил за этим, тот не может себе представить, до какой степени возможно былую германскую историческую науку превратить в то, во что она сейчас превратилась за это последнее десятилетие. Превратилась же она в сплошной безобразный, отталкивающий анекдот». Далее университетский преподаватель М.Я. Сюзюмова в Юрьевском университете констатировал: «Когда некоторые историки говорят, что германский народ сам по себе чуть ли не до 22 июня 1941 г. был народ хоть куда, но что вот свалилась откуда-то неблагополучная шайка во главе с Гитлером, и эта шайка творит свои злодеяния, а прошлая история, реакционные традиции, глубоко укоренившиеся у немцев, тут будто не причем, то на чем этого основано? На незнании германской истории. Сейчас мы боремся за свое существование против этих извергов, но если бы в самом деле люди, выходящие из средней школы, уже издавна знали, как они должны знать, опасность, грозящую нашей стране, если бы они знали германскую историю как следует, то они знали бы, что задолго до того, как появился этот полуграмотный ефрейтор, в Германии существовала подробно развитая теория уничтожения России, уничтожения "глыбы, висящей над Европой". На ненависти и презрении к России воспитывались целые поколения, когда еще и слуху ни о каком Гитлере не было. Ведь об этом ничего не говорилось нашими историками» [13, 72, 76].
В 1943 г. одна за другой стали публиковаться статьи советских историков, посвященные различным вопросам, связанным общей антифашистской тематикой. Издавались сборники, монографии, научно-популярные и пропагандистские тексты [3; 12]. Очерк М.Я. Сюзюмова «Генезис "теории" расового превосходства немцев в средние века» по форме немногим отличался от этих произведений. Однако по содержанию отличия были. Автор стремился выявить генезис теории расового превосходства, показать историческую связь между глубокой древностью и современностью.
Очерк М.Я. Сюзюмова противоречил ряду положений довоенных идеологических установок, провозглашавших фашизм явлением, имманентным империалистическому периоду в истории стран Запада. По нашему мнению, именно отсутствие в сюзюмовском тексте упоминаний о решениях VII конгресса Коминтерна, стало важным обстоятельством, которое привлекло к его автору внимание «компетентных органов». Управление НКВД по Свердловской области неоднократно получало «сигналы» на М.Я. Сюзюмова. Следует согласиться с мнением А.И. Вольхина, который работал с документами из Центрального архива ФСБ России и архива УФСБ по Свердловской области. Он пришел к выводу: «Если исходить из интересов организации эффективной борьбы с реальным противником, то следует признать, что органы госбезопасности впустую растрачивали свои силы и средства: фиксировали "антисоветские" суждения М.Я. Сюзюмова, выявляли наличие его "контрреволюционных связей" с коллегами по пединституту, проводили специальные мероприятия по выявлению в личной библиотеке М.Я. Сюзюмова запрещенной литературы и лиц, пользовавшихся ею» [2, с. 284].
Так как самостоятельно получить серьезные материалы о политической неблагонадежности М.Я. Сюзюмова не удалось, органы госбезопасности обратились в партийные структуры с просьбой дать политическую оценку очерку о «теории расового превосходства». Однако секретарь Свердловского Обкома ВКП(б) по пропаганде И.С. Пустовалов воспринял это как вторжение в сферу своей ответственности и ограничился формальным ответом. В данном случае, архивные документы показывают характерную для первого периода войны несогласованность между ведомствами.
Примечания
- Эренбург И. Великое одичание // Известия. 1942, 29 января. № 23 (7709).
- ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 65. Этот и другие документы публикуются впервые, авторская орфография и пунктуация сохранена. Слова и фразы, выделенные курсивом, в оригинальных документах подчеркнуты или напечатаны прописными буквами.
- ГАСО. Ф. Р-2162. Оп. 1. Д. 51. Л. 12, 13.
- ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 8. Л. 113.
- ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 67. Л. 9.
- EAA. F. 402. Nim. 9. S. 544, lk. 18 v. – 19.
- ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 3.
- ГАСО. Ф. Р-802. Оп. 1. Д. 11.
- ГАСО. Ф. Р-2162. Оп. 1. Д. 48. Л. 140 – 140 об.
- Юдикис Нахман Хаимович (1899–1977), кандидат исторических наук (1940), доцент (1941). С 1919 до 1926 гг. служил в РККА и органах НКВД, член ВКП(б) с 1919 г. В 1935–1938 гг. обучался в Институте красной профессуры, а затем в аспирантуре МИФЛИ. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Римский колонат ранней империи». В годы Великой Отечественной войны заведовал кафедрой всеобщей истории СГУ. В мае 1945 г. был переведен в Вологодский пединститут им. В.М. Молотова, где занимал должности декана исторического факультета (1946–1948) и зав. кафедрой всеобщей истории (1947–1956). Персональный пенсионер союзного значения. Подробнее см.: ГАСО. Ф. Р-2110. Оп. 5. Д. 96; ЦДООСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 200а. Л. 69–73 об.
- Бортник Наум Абрамович (1911–1977), кандидат исторических наук (1940), доцент (1941). В 1932–1940 гг. обучался на историческом факультете и в аспирантуре МГПИ им. В.И. Ленина. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Арнольд Брешианский – борец против католической церкви». В 1941–1943 гг. являлся проректором по учебно-научной части СГУ. В послевоенное время Н.А. Бортник работал на кафедре всеобщей истории УрГУ, защитил докторскую диссертацию (1967), получил ученое звание профессора (1970). Подробнее см.: [4, с. 31–38].
- Герчиков Израиль Вениаминович (1889–1964), участник Первой мировой войны, Февральской и Октябрьской революций, член РСДРП(б) с 1917 г. В 1921–1925 гг. преподавал на Рабфаке Белорусского университета, являлся проректором и членом Правления БГУ, доцентом кафедры истории народного хозяйства Западной Европы. С 1925 по 1931 гг. работал в Саратовском государственном университете доцентом и заведующим кафедрой всеобщей истории, опубликовал ряд трудов по истории общественной мысли нового и новейшего времени. Подробнее см.: [15, с. 157].
- Сурин Федор Иванович (1902–1987), специалист по новейшей истории. Окончил аспирантуру МГУ (1940); кандидатскую диссертацию по теме «Теодор Рузвельт и политика США в Латинской Америке и на Дальнем Востоке» защитил в январе 1944 г. Доцент кафедры всеобщей истории (1941–1960). Подробнее см.: [14, с. 49].
- Житомирская Сарра Владимировна (1916–2002), в годы Великой Отечественной войны обучалась в аспирантуре МГУ, в 1942/1943 учебном году работала ассистентом на кафедре всеобщей истории СГУ. После реэвакуации, в ноябре 1945 г., С.В. Житомирская защитила в МГУ кандидатскую диссертацию по теме «Политические воззрения Франческо Гвиччардини (по его «Неизданным произведениям»). С 1952 по 1976 гг. она заведовала Отделом рукописей Государственной библиотеки им. В.И. Ленина. Подробнее см.: [10, с. 217–221].
- ГАСО. Ф. Р-802, Оп. 1. Д. 8. Л. 112.
- ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 260. Л. 172–200. В верхней части первого листа поставлен штамп: «Свердобком ВКП(б). Секретно. Вход. № 5298/с. 6 дек. 1942. Подлежит возврату в Особый сектор». В верхнем левом углу листа – штамп «Рассекречено», делопроизводственный номер и дата не указаны. К запросу прилагалась перепечатка статьи М.Я. Сюзюмова, в которой отсутствовал научно-справочный аппарат, а также цитаты на латинском и греческом языках.
- В верхнем левом углу листа поставлен штамп «Рассекречено», делопроизводственный номер и дата отсутствуют.
- ГАСО. Ф. Р-2143. Оп. 1л. Д. 32. Л. 25, 51.
- Пустовалов Иван Степанович (1908–1987), советский партийный деятель, в 1934–1937 гг. обучался в Институте красной профессуры, кандидат экономических наук. Диссертация по теме «О ликвидации противоположности между городом и деревней» была защищена И.С. Пустоваловым в 1947 г. в Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). С 1941 по 1948 гг. – секретарь Свердловского обкома ВКП(б) по агитации и пропаганде. В 1950–1960-е гг. работал в газетах «Правда», «Советская Россия». Персональный пенсионер союзного значения. См.: ЦДООСО. Ф. 11. Оп. 11. Д. 563. Л. 157.
- Застенкер Наум Ефимович (1903–1977), кандидат исторических наук, специалист по истории Запада XIX–XX вв. В 1941–1943 гг. он был деканом исторического факультета СГПИ. После окончания войны поступил в докторантуру ИИ АН СССР. Доцент кафедры новой и новейшей истории МГУ. Подробнее см.: ЦДООСО. Ф. 161. Оп. 14. Д. 849.
- Речь идет о статье: Сюзюмов М.Я. Проблемы иконоборчества в Византии // Ученые записки Свердловского государственного педагогического института. 1948. Т. 4. С. 48–110.
- Никита Пустосвят – прозвище И.С. Пустовалова в академической среде, которое образовалось от созвучия фамилии и, вероятно, склонности советского партийного работника, как деятеля церковного раскола XVII в., к произнесению длинных речей.
- Archivio personale di Sergei Veshnyakov. F. СDPO-36. Inv. 1. C. 9, f. 1, 2 v.
- ЦДООСО. Ф. 520. Оп. 1. Д. 8а. Л. 84. Документ был адресован Уральскому Филиалу Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР.
Список литературы
- Александров Г. Ф. Отечественная война советского народа и задачи общественных наук // Вестник Академии наук СССР. 1942. № 5. С. 22–37.
- Вольхин А. И. Деятельность органов государственной безопасности Урала и Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.: дис. … докт. истор. наук: 07.00.02. Екатеринбург, 2001. 421 с.
- Державин Н. С. Вековая борьба славян с немецкими захватчиками. М.: Всеславянский комитет, 1943. 96 с.
- Капсалыкова К. Р. «Наш великий инквизитор – очень хороший человек»: к научной биографии Наума Абрамовича Бортника (1911–1977) // Genesis: исторические исследования. 2023. № 4. С. 30–40. DOI: 10.25136/2409-868X.2023.4.40590
- Капсалыкова К. Р. Михаил Яковлевич Сюзюмов (1893–1982): биография и научное наследие: дис. … докт. истор. наук: 5.6.1. Екатеринбург, 2023. 527 с.
- Мохов А. С. Научная деятельность М. Я. Сюзюмова в годы Великой Отечественной войны // Документ. Архив. История. Современность: Материалы VII Всероссийской научно-практической конференции, Екатеринбург, 16-18 ноября 2018 г. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2018. С. 471–478.
- Мохов А. С. Деятельность Уральского филиала Комиссии Академии наук СССР по истории Великой Отечественной войны по созданию истории 3-й гвардейской стрелковой дивизии (1942–1943) // Наука. Общество. Оборона. 2021. Т. 9, № 4 (29). С. 31–31. DOI: 10.24412/2311-1763-2021-4-31-31
- Мохов А. С., Капсалыкова К. Р. «Слава о твоем триумфе достигла здешних мест»: научные контакты М. Я. Сюзюмова и Г. А. Замятина // Актуальные проблемы региональной истории. Памяти учителей: Материалы III Всерос. науч. конф., Ижевск, 14-15 апреля 2022 г. Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 2022. С. 178–187.
- Мохов А. С., Шаманаев А. В. Вклад профессора В. В. Данилевского в деятельность Уральского филиала Комиссии по истории Великой Отечественной войны // СССР во Второй мировой войне (1939–1945 гг.): проблемы исторической памяти: сб. науч. трудов. СПб.: Свое издательство, 2020. С. 365–373.
- Павлюченко Э. А. К 80-летию С. В. Житомирской // Археографический ежегодник за 1996 год (1998). С. 217–221.
- Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности, 1941–1954: Справочник. М., 2010. 1008 с. С. 708–709.
- Поршнев Б. Ф. Завоевательные авантюры в истории Германии // Большевик. 1943. № 14. С. 37–51.
- Тарле Е. В. О советской историографии // Вестник Академии наук СССР. 1943. № 1–2. С. 70–78.
- Черноухов А. В. Исторический факультет Свердловского университета. 1938–1945. Екатеринбург: НПМП «Волот», 2008. 149 с.
- Яновский О. А. Революция 1917 года в судьбах первых преподавателей высшей школы Беларуси // 1917 год в исторических судьбах Беларуси: Сборник материалов Международной науч. конф., Минск, 30 ноября – 1 декабря 2017 / под ред. А. Д. Кароль. Минск: Изд. центр БГУ, 2017. 351 с. С. 152–158.
Информация об авторах
Мохов Антон Сергеевич, доктор исторических наук, профессор кафедры истории древнего мира и средних веков Уральского федерального университета, г. Екатеринбург, Российская Федерация.
Капсалыкова Карина Рамазановна, кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежного регионоведения Уральского федерального университета; г. Екатеринбург, Российская Федерация.
Автор-корреспондент
Капсалыкова Карина Рамазановна, e-mail: carinne.kapsalikova@gmail.com
FASCISM, NAZISM, GENOCIDE:
HISTORY AND MODERNITY
Publication of an unpublished manuscript
“Genesis of the Germans racial superiority “theory” in the Middle Ages”
by M. Ja. Sjuzjumov: unknown article of famous historian
Anton S. Mokhov 1, Karina R. Kapsalykova 2
1 Ural Federal University,
Ekaterinburg, Russian Federation,
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9803-6949, е-mail: a.s.mokhov@urfu.ru
2 Ural Federal University,
Ekaterinburg, Russian Federation,
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4163-5099, е-mail: carinne.kapsalikova@gmail.com
Abstract:
The authors of this article identified for the first time, consider M. Ja. Sjuzjumov’s essay “Genesis of the Germans racial superiority “theory” in the Middle Ages.” They based on archival materials. The authors published this text for the first time, preserved in the personal collection of Professor Sjuzjumov in the State Archive of the Sverdlovsk Region (Found R-802). M. Ja. Sjuzjumov used pre-revolutionary materials for its preparation. Primarily, data from sources made during the work on the medal essay on “Campaigns of the South Italian Normans against Byzantium.” They were kept for many years by his parents in Tallinn. After the formation of the Soviet Estonia and the republic’s entry into the USSR, M. Ja. Sjuzjumov transported the materials to Sverdlovsk. They served as the basis for the popular lecture “Italian campaigns of the German knights.” Essay traces the oldest tradition, dating back to the Roman Empire, which in an extremely primitive form was assimilated and appropriated by the ideologists of German National Socialism. Associate Professor Sjuzjumov’s essay was not intended for academic discussion. In wartime conditions, Soviet historians and philosophers were required to produce propaganda materials that would become the framework for propaganda work among the soldiers and commanders of the Red Army, as well as the civilian population in the rear areas.
Keywords: Great Patriotic War, history of Soviet historical science, M.Ja. Sjuzjumov, scientific biography, methodology of history, barbarians, German dog knights, Teutons, church, Papacy, Inquisition, theory of delegation of power, theory of two swords, theory of translation, idea of world domination, cosmopolitanism, theory of racial superiority of the Germans, racism, Germanism, chauvinism, nationalism, Nazism, fascism, ideology, German imperialism, German patriotism, Roman Empire, Rome, Italy, Germany, Austria, Otto I, Otto III, Barbarossa, Henry VI, Frederick II, Habsburgs, Hohenzollerns, I. Kant, Hegel, G. Leo, Mommsen, I. Stalin
References
- Aleksandrov, G. F., 1942, Otechestvennaia voina sovetskogo naroda i zadachi obshchestvennykh nauk [Patriotic War of the Soviet People and the Problems of Social Sciences]. – Vestnik Akademii nauk SSSR. 1942. No 5. S. 22–37. (In Russ.).
- Vol’khin, A. I., 2002. Deyatel’nost’ organov gosudarstvennoi bezopasnosti Urala i Zapadnoi Sibiri v gody Velikoi Otechestvennoi voiny, 1941–1945 gg. [Activities of state security agencies in the Urals and Western Siberia during the Great Patriotic War, 1941–1945]. – Dissertatsiya … doktora istoricheskikh nauk: 07.00.02. – Ekaterinburg, 2001. 421 s. (In Russ.).
- Derzhavin, N. S., 1943. Vekovaja bor’ba slavjan s nemeckimi zahvatchikami [The centuries-old struggle of the Slavs with the German invaders]. – Moskva: Vseslavjanskij komitet, 1943. 96 s. (In Russ.).
- Kapsalykova, K. R., 2023. «Nash velikij inkvizitor – ochen’ horoshij chelovek»: k nauchnoj biografii Nauma Abramovicha Bortnika (1911–1977) [“Our Grand Inquisitor is a very good person”: to the scientific biography of Naum Abramovich Bortnik (1911–1977)]. – Genesis: istoricheskie issledovanija. 2023. No 4. S. 30–40. (In Russ.). DOI: 10.25136/2409-868X.2023.4.40590
- Kapsalykova, K. R., 2023. Mihail Jakovlevich Sjuzjumov (1893–1982): biografija i nauchnoe nasledie [Mikhail Jakovlevich Sjuzjumov (1893–1982): biography and scientific heritage]. – Dissertatsiya … doktora istoricheskikh nauk: 5.6.1. – Ekaterinburg, 2023. 527 s. (In Russ.).
- Mohov, A. S., 2018. Nauchnaja dejatel’nost’ M. Ja. Sjuzjumova v gody Velikoj Otechestvennoj vojny [Scientific activity of M. Ja. Sjusjumov during the Great Patriotic War]. – Dokument. Arhiv. Istorija. Sovremennost’: Materialy 7 Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, Ekaterinburg, 16-18 nojabrja 2018 g. – Ekaterinburg: Izdatel’stvo Ural’skogo universiteta, 2018. S. 471–478. (In Russ.).
- Mokhov, A. S., 2021. Deiatel’nost’ Ural’skogo filiala Komissii Akademii nauk SSSR po istorii Velikoi Otechestvennoi voiny po sozdaniiu istorii 3 gvardeiskoi strelkovoi divizii (1942–1943) [Activities of the Ural branch of the Academy of Sciences USSR Commission for the History of the Great Patriotic War on the creation of the history of the 3rd Guards Rifle Division (1942–1943)]. – Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2021. T. 9 (4). S. 31–31. (In Russ.). DOI: 10.24412/2311-1763-2021-4-31-31.
- Mohov, A. S., Kapsalykova, K. R., 2022. «Slava o tvoem triumfe dostigla zdeshnih mest»: nauchnye kontakty M. Ja. Sjuzjumova i G. A. Zamjatina [“The glory of your triumph has reached these places”: scientific contacts of M. Ja. Sjusjumov and G. A. Zamyatin]. – Aktual’nye problemy regional’noj istorii. Pamjati uchitelej: Materialy 3 Vserossijskoj nauchnoj konferencii, Izhevsk, 14-15 aprelja 2022 g. – Izhevsk: Izdatel’stvo Udmurtskogo universiteta, 2022. S. 178–187. (In Russ.).
- Mohov, A. S., Shamanaev, A. V., 2020. Vklad professora V. V. Danilevskogo v dejatel’nost’ Ural’skogo filiala Komissii po istorii Velikoj Otechestvennoj vojny [The contribution of Professor V. V. Danilevsky to the activities of the Ural branch of the Commission on the History of the Great Patriotic War]. – SSSR vo Vtoroj mirovoj vojne (1939–1945 gg.): problemy istoricheskoj pamjati. Sankt-Peterburg: Svoe izdatel’stvo, 2020. S. 365–373. (In Russ.).
- Pavljuchenko, J. A., 1998. K 80-letiju S. V. Zhitomirskoj [To the 80th anniversary of S. V. Zhitomirskoj]. – Arheograficheskij ezhegodnik za 1996 god (1998). S. 217–221. (In Russ.).
- Petrov, N. V., 2010. Kto rukovodil organami gosbezopasnosti, 1941–1954 [Who led the state security agencies, 1941–1954]. – Moskva: Izdatel’stvo «Zven’ya», 2010. 1008 s. (In Russ.).
- Porshnev, B. F., 1943, Zavoevatel’nye avantjury v istorii Germanii [Conquest adventures in the history of Germany]. – Bol’shevik. 1943. No 14. S. 37–51. (In Russ.).
- Tarle, E. V., 1943. O sovetskoj istoriografii [On Soviet historiography]. – Vestnik Akademii nauk SSSR. 1943. No 1–2. S. 70–78.
- Chernouhov, A. V., 2008. Istoricheskij fakul’tet Sverdlovskogo universiteta. 1938–1945 [Faculty of History of Sverdlovsk University. 1938–1945]. – Ekaterinburg: «Volot», 2008. 149 s.
- Janovskij, O. A., 2017. Revoljucija 1917 goda v sud’bah pervyh prepodavatelej vysshej shkoly Belarusi [The revolution of 1917 in the destinies of the first teachers of higher education in Belarus]. – 1917 god v istoricheskih sud'bah Belarusi: Sbornik materialov Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii, Minsk, 30 nojabrja – 1 dekabrja 2017. – Minsk: Izdatel'skii tsentr Belorusskogo universiteta, 2017. S. 152–158. (In Russ.).
Information about the authors
Anton S. Mokhov, Dr. Sci. (History), Professor at the Department of Ancient and Medieval History, Ural Federal University, Ekaterinburg, Russian Federation.
Karina R. Kapsalykova, Cand. Sci. (History), Associate Professor, Department of Foreign Regional Studies, Ural Federal University; Ekaterinburg, Russian Federation.
Corresponding author
Karina R. Kapsalykova, e-mail: carinne.kapsalikova@gmail.com
Nauka. Obŝestvo. Oborona. 2023. Vol. 11, no. 4. P. 38–38.